Раненый в лесу   ::   Залевский Витольд

Он спрятал часы в кармашек на животе, застегнул домотканый пиджак и, надвинув на лоб серую кепку, сказал Кораллу:

– Ну, я пойду…

– Ты, Ветряк, смахиваешь на конокрада, – заметил Мацек.

– Так и надо, – сказал Коралл.

– Конокрадов немцы не трогают, – пробурчал Ветряк, махнув рукой на прощание. – А вы, хлопцы, держитесь…

– К полудню вы должны быть здесь, – бросил ему вдогонку Коралл.

Пройдя немного, Ветряк замедлил шаг, потоптался на месте, обернулся, постоял.

– В чем дело? – крикнул Коралл.

Мацек рассмеялся. Ветряк быстро подошел, расстегнул пиджак, рубашка в розоватую полоску была распахнута, виднелся круглый блестящий образок на загорелой груди. Из-под ремня, туго затянутого на впалом животе, Ветряк достал парабеллум с хищно вытянутым стволом, свинцово-серый, со стершейся оксидировкой.

– Я пойду без оружия, – сказал он и протянул пистолет Кораллу.

– Дайте мне, – попросил Сирота, – ради бога, прошу вас, у меня ведь только этот самопал. Пан подхорунжий, у других-то есть…

Он схватил пистолет и тут же спрятал его в карман широких бриджей.

Ветряк удалялся все быстрее. Молочный туман, стоявший над лугами, постепенно поглощал его, над облаком пара плыли только его плечи и голова.

– Ну и пройдоха же он, – сказал вполголоса Мацек и вдруг рассмеялся.

Коралл посмотрел на него.

– Почему? В случае обыска выйдет сухим из воды.

Мацек по-прежнему усмехался.

– Я не совсем тебя понимаю, – пробурчал Коралл, избегая его нахального взгляда, – по-моему, ты черт знает что выдумал…

Мацек пожал плечами.

– Я не отдал бы оружие ни за какие деньги. Разве что собирался бы…

– Заткнись, – оборвал его Коралл.

Мацек замолчал. Коралл заметил, как его щеки заливаются краской, и почувствовал удовлетворение. Раньше он не смог бы приструнить этого щенка, который набрасывался на каждого. Коралл отвернулся. «А все же он мне нравится, – думал Коралл, идя через перелесок к раненым, – и гораздо больше, чем тот, что исчез в тумане, хотя от того зависит наше спасение».

В этот ранний час лес пахнет грибами, мхом и пряной терпкой смолой. От земли, вспотевшей после ночи, от лесной травы и от низко свисающих еловых лап, покрытых росой, тянет влажным холодком. Тень широко распростерлась понизу, солнечные лучи, не грея, постепенно проникают в глубину леса. Слышно хлопанье крыльев и карканье ворон в кронах сосен.

Коралл ночью так и не спал, но сейчас он словно проснулся, что-то в нем встрепенулось, внезапное озарение прогнало дремоту, таившуюся в самых дальних уголках сознания.

В утреннем свете Коралл увидел лицо Ястреба, бледное, заострившееся, с кругами под глазами и со спекшимися, почти черными губами. На Ястребе была зеленая пилотка, натянутая на лоб и на уши, он был укрыт до самого подбородка темно-синим теплым пальто, куском серого одеяла и коричневой курткой Мацека. Под этим тряпьем руки раненого, прижатые к груди, все время тряслись. Сдерживая дрожь губ и поднимая на Коралла блестящие глаза, Ястреб прерывисто говорил:

– Ветряк пошел… Хорошо… Хорошо, что он… Он знает каждую тропинку. Ох, черт, как меня трясет… Но я выдержу… К вечеру Ветряк вернется…

– Он должен быть в полдень, – сказал Коралл.

– Ветряк не подведет…

– Это уж точно.

– Так не повезло с этой малярией… Пан подхорунжий… – Ястреб замолчал, отвернулся. Зубы его тревожно стучали.

– Ты лучше помолчи, – пробурчал Коралл. Ястреб снова повернул голову в сторону Коралла.

– Что они делают с ранеными? – спросил он, напряженно глядя в глаза Кораллу.

Тот пожал плечами.

– У нас вчера было столько раненых… Наверное, их схватили… Хромой…

Коралл встал.

– Хромого среди них не было. Ты об этом не думай.

Ястреб громче застучал зубами, зажмурился, закинул голову и затрясся, вытянувшись под грудой тряпья; раз, другой он метнулся, как рыба в сетях.