Рассказы. Эссе :: Уильямс Теннесси
Страница: 73 из 74 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕКогда только не встречали новый год на Руси: 13.05.10 - 05:18 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Вот так и получилось, что первые мои четыре пьесы (две из них шли в Сент-Луисе) были насыщены жестокостью, а то еще чем и похуже. Первая моя пьеса, поставленная профессиональным театром (предполагалось даже, что она пойдет на Бродвее), – «Битва ангелов», и уж в ней жестокости было столько, сколько вообще мыслимо показать на сцене. За девятнадцать лет, прошедших с того времени, я создал немало пьес, но лишь в пяти из них нет и следа жестокости: это – «Стеклянный зверинец», «Ты коснулась меня», «Лето и дым», «Вытатуированная роза» и «Период приспособления» (написанная недавно во Флориде серьезная комедия, над которой я продолжаю работать). Меня поражает, что и для критики и для публики этот огневой вал жестокости оказался приемлемым. Больше всего я, пожалуй, был удивлен тем, как была принята пьеса «Внезапно прошлым летом», в похвалами, расточавшимися по ее адресу. Когда ее поставили в одном из театров вне Бродвея, я так и ждал, что критики обмажут меня дегтем, обваляют в перьях и, привязав к жерди, выволокут прочь из нью-йоркского театра; тогда уж единственным моим прибежищем станут театры за границей, где из моих пьес могут вывести ошибочное заключение, будто я осуждаю именно американские нравы, а ведь я пишу о жестокости и насилии в Америке лишь потому, что знаю Америку лучше, чем другие страны. В прошлом году я решил пройти курс психоанализа в надежде, что он поможет мне как писателю. Ознакомившись с моими работами и уяснив себе, о каких именно душевных ранах они свидетельствуют, врач вскоре после начала курса лечения спросил меня: «Откуда в вас столько ненависти, гнева, зависти?» Против слова «ненависть» я решительно восстал. После долгих споров и дискуссий мы договорились считать термин «ненависть» чисто условным и пользоваться им лишь временно, покуда не подберем более точного слова. Но тут, к сожалению, мной овладело беспокойство, я начал метаться, перепрыгивать с кушетки психоаналитика на побережье Карибского моря и обратно. Думается мне, прежде чем мы с этим делом разделались, мне все-таки удалось убедить врача, что «ненависть» – слово неточное, что речь идет о совершенно другом чувстве (нам так и не удалось уточнить о каком именно) и что называется оно совсем иначе. На том мы и порешили. Гнев – да, да! Зависть – да! Но только не ненависть. Мне кажется, ненависть может существовать лишь там, где нет понимания. Характерно ведь, что хорошему врачу она неведома. Ему никогда не внушают ненависти больные, пусть они даже кажутся сверхпротивными в своей упорной, маниакальной сосредоточенности на собственном истерзанном «я». Я представитель человечества, и потому когда я критикую людей за их отношение к своим собратьям, то тем самым, бесспорно, критикую и себя: ведь в противном случае это означало бы, что я не причисляю себя к роду человеческому, ставлю себя над ним. А это не так. По правде говоря, я умею показывать на сцене только те человеческие слабости, которые знаю за собой. Таких слабостей и всевозможных проявлений жестокости я показал довольно много, – стало быть, есть они и во мне. Кроме того, вряд ли я сознаю собственные недостатки лучше, чем любой из вас. Все мы испытываем чувство вины. Острой вины. Если человек может подняться выше себя самого – такого, каким он родился, выше всего того, что было заложено в нем еще до рождения и закреплено воспитанием, – то, думается мне, только одним способом: готовностью понять свою вину, признать ее. И, полагаю, все мы, хотя бы подсознательно, ее признаем. Отсюда и чувство вины, и воинствующая агрессивность, и черные глубины отчаяния, которые омрачают наши сны и пронизывают наше творчество, вселяют в нас недоверие друг к другу. Впрочем, хватит пока этих философских абстракций. Вернемся к драматургии. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|