Размышления над Февральской революцией   ::   Солженицын Александр Исаевич

(Как и к началу страшной Мировой войны царь застигнут был со своими избранцами - легковесным Сазоновым, пустоголовым Сухомлиновым, которые и вогнали Россию в войну.)

Люди всевозможных качеств никогда не переводятся в огромной стране. Но в иные смутные периоды - лучшим закрываются пути к выдвижению.

Всякий народ вправе ожидать от своего правительства СИЛЫ - а иначе зачем и правительство?

К началу 1917 года российская монархия сохранялась ещё в огромной материальной силе, при неисчислимых достояниях страны. И к ведению войны: уже развившаяся военная промышленность, ещё небывалая концентрация на фронте отличного вооружения, всё ж ещё не домолоченный кадровый офицерский состав и - ещё никогда не отказавшиеся воевать миллионы солдат. И - для сохранения внутреннего порядка: образ царя твёрдо стоял в понятии крестьянской России, а для подавления городских волнений не составляло труда найти войска.

Трон подался не материально, материального боя он даже не начинал. Физическая мощь, какая была в руках царя, не была испробована против революции. В 1905 на Пресне подавили восстание более явное - а в Петрограде теперь просто не защищались. Мельгунов правильно пишет: "Успех революции, как показал весь исторический опыт, всегда зависит не столько от силы взрыва, сколько от слабости сопротивления". Ещё в XIX веке все авторитеты признали, что всякие уличные революции после 1848 года - кончились, эпоха городских восстаний миновала, современное вооружение государств не даёт возможностей толпе выигрывать уличные бои. У власти - телеграф, телефон, железные дороги, пулемёты, артиллерия, броневые автомобили - их можно обслуживать небольшими отрядами верных правительству людей, не вводя в бой крупные войсковые части. Время уличных баррикад как будто навсегда миновало. Но власти в февральском Петрограде действовали вопреки всякому здравому смыслу и законам тактики: не использовали своего контроля над телефоном и телеграфом, не использовали преимуществ ни в каком виде оружия, а свои малые силы не держали в кулаке, но разбросали беззащитно по городу.

Не материально подался трон - гораздо раньше подался дух, и его и правительства. Российское правительство в феврале Семнадцатого не проявило силы ни на тонкий детский мускул, оно вело себя слабее мыши. Февральская революция была проиграна со стороны власти ещё до начала самой революции. Тут была и ушибленность Пятым годом, несчастным 9-м января. Государь никогда не мог себе простить того злосчастного кровопролития. Больше всего теперь он опасался применить военную силу против своего народа прежде и больше нужды. Да ещё во время войны! - и пролить кровь на улицах! Ещё в майский противонемецкий погром в 1915 в Москве приказано было полиции: ни в коем случае не применять оружия против народа. И хотя эта тактика тогда же показала полную беспомощность власти и всесилие стихии - запрещение действовать против толпы оружием сохранилось и до февральских петроградских дней. И в той же беспомощности снова оказались силы власти.

Все предварительные распоряжения столичным начальникам и все решения самих этих дней выводились Государем из отменного чувства миролюбия, очень славного Для христианина, но пагубного для правителя великой державы. Оттого с такой лёгкостью и БЕСКРОВНОСТЬЮ (впрочем, в Петрограде несколько сот, а по Союзу городов - и до 1500 убитых, раненых и сошедших с ума, и 4000 арестованных новою властью) удалась Февральская революция - и, о, как ещё отдастся нам эта лёгкость и это миролюбие! (И посегодня отдалось ещё не всё.)

Династия покончила с собой, чтобы не вызвать кровопролития или, упаси Бог, гражданской войны.

И вызвала - худшую, дольшую, но уже без собирающего тронного знамени.

II.