ВРЕМЕНИ В ОБРЕЗ   ::   Роберт Шекли

Политическая ситуация такова: если иракцы успеют нанести удар, они "подавят выступления, подстрекаемые диссидентами из этнических меньшинств". В случае если они запоздают, то "выступления"" превратятся в "революционное восстание", а "диссиденты" станут главой "правительства независимой страны".

Первый и самый важный вопрос: насколько быстро будут действовать иракцы? Сколько времени им понадобится, чтобы передислоцировать в Ракку хотя бы полк?

Хасану повезло: он знал ответ на часть этих вопросов.

Иракское командование считало Хасана человеком, далеким от политики. Впрочем, этот статус содержал скорее не позитивный, а негативный оттенок. Он означал, что этот человек, так или иначе, не является противником существующего порядка, который наводит Ирак; но все-таки и не является его союзником. Человек, как утверждают политиканы, существо политическое. Не бывает нейтральных иди внеобщественных масс, как не бывает "далеких от политики" людей. Те, кто не включается в социальную деятельность - непросвещенные простаки. Сама природа человека толкает его к общественной жизни; вопрос лишь в том, когда и для чего.

Этой точки зрения придерживалась вся тайная полиция Багдада, поэтому ее не могли не перенять во всех провинциальных учреждениях полиции, таких, как в той же Ракке. А это значило, что от Хасана ждали, когда он переметнется на какую-либо сторону, и потому за ним наблюдали.

Такая оценка, данная не кем иным, как шефом тайной полиции, считалась более чем хорошей характеристикой. В местах, где каждый находится под подозрением, а интеллигенты (таковым считался всякий закончивший колледж) расценивались как враги, если не доказывали обратного, наименее подозрительный человек автоматически заслуживал наибольшего доверия. Исходя из этого Хасан был в прекрасных отношениях со всеми полицейскими ищейками.

Его работа позволяла ему разъезжать по всей стране, а иногда даже бывать в такой дали, как Басра и Хофуф.

Хасан путешествовал, держал рот на замке, а уши востро и примерно исполнял свои служебные обязанности.

Три недели назад его послали сделать кое-какие пробы на севере страны, где-то в районе Вади-Харамона. Это была закрытая военная зона, расположенная в шести часах быстрой езды от Ракки и менее чем в двенадцати минутах - от иракской границы. Земля там была бесплодной, а реки пересохшими. Казалось, в такой пустыне невозможна жизнь, но всего за час Хасан увидел двух газелей, стервятника и танковую бригаду.

Газели и стервятник еще туда-сюда, но танковая бригада, хотя и не столь ужасное явление, как джинн, и не такое редкостное, как птичье молоко, все же встречается не каждый день. Это как смерть: достоверно известно, что когда-нибудь ее встретишь, но она всегда приходит неожиданно.

В плоской долине прямо перед собой Хасан увидел большое скопление техники и людей. Повсюду виднелись военные палатки британского образца, стенки которых тщетно старались уловить хотя бы малейшее дуновение ветерка. Палаток было около сотни, между ними сновали люди в военной форме.

Немного в стороне от прочих возвышались палатки побольше, перед ними стояли часовые. Иракский флаг свисал с алюминиевого флагштока. Под ним виднелись два полковых флажка.

В пятидесяти ярдах от лагеря ровными рядами стояла техника. Хасан насчитал двенадцать танков, восемь или десять БМП, несколько джипов и один ракетомет. Кроме этого, но не так четко, он разглядел две-три пушки-самоходки. На прицепе одного из грузовиков стояли минометы. Пять-шесть джипов были оснащены пулеметами пятидесятого калибра.

Вся зона была обнесена забором из колючей проволоки, вдоль которого расхаживали охранники.

Неподалеку виднелась полевая кухня невероятных размеров, у которой хлопотало пять или шесть поваров. Уборные были расположены на периферии импровизированного городка. Хасан насчитал пять штук.