Римские рассказы   ::   Моравиа Альберто

Брюнет, надо отдать ему справедливость, не испугался, слишком уж он был расстроен и раздосадован. Он сказал только:

- Сейчас я тебя убью.

- Попробуй... - ответил я. - И знаешь что? Никого ты не убьешь... Вот что я тебе скажу: придется посидеть вам всем за решеткой - и тебе, и этой потаскухе - подружке твоей, и ему тоже.

Он сказал тихо:

- Ах так? Ну хорошо же...

И я понял, что с ним и вправду шутки плохи, потому что он отступил на шаг и поднял револьвер. Но на мое счастье в эту секунду девушка крикнула:

- Да прекратите вы все это... То деньги предлагаете, то пугаете револьвером... вот увидите, как он сейчас нас повезет.

Сказав это, она нагнулась вперед и легонько так пощекотала пальцами мое ухо, незаметно, чтоб те двое не видели. Я очень смутился, потому что, как я уже говорил, она мне нравилась и, сам не знаю почему, но я был уверен, что я ей тоже нравлюсь. Я поглядел сначала на брюнета, который все еще целился в меня из револьвера, потом искоса взглянул на нее, заметил, как пристально смотрит она на меня этими своими черными улыбающимися уголечками, - и твердо сказал:

- Уберите ваши деньги... Я не такой бандит, как вы... Но в Рим я вас не повезу... Разве только ее, потому как она - женщина.

Я думал, они начнут протестовать, но, представьте себе, просто удивительно: блондин тотчас выскочил из машины, пробормотав "счастливого пути", а брюнет опустил револьвер. Девушка живо вскочила с места и пересела ко мне в кабину. Я сказал:

- Ну, до свиданья, надеюсь, скоро вас отправят на каторгу, - и взялся за руль, да только одной рукой, потому что другую девушка сжимала в своих, и мне было даже приятно, что те двое поняли, почему я вдруг такой податливый сделался.

Я выбрался на дорогу и проехал пять километров, не раскрывая рта. Она все продолжала сжимать мою руку, и этого мне было вполне достаточно. Теперь я тоже искал какое-нибудь пустынное место, только цели у меня были совсем другие, чем прежде у них. Но как только я остановился и хотел свернуть на дорожку, ведущую к берегу моря, она положила руку на баранку и сказала:

- Нет, нет, что ты делаешь, поедем в Рим. Я сказал, глядя на нее в упор:

- В Рим мы поедем вечером. А она:

- Понятно, и ты такой же, как другие, и ты такой же.

Она тихонько захныкала, вся как-то обмякла, стала такая холодная, фальшивая - за километр можно было увидеть, что она притворяется и разыгрывает комедию. Я попытался обнять ее, но она ускользала из моих рук то вправо, то влево, никак невозможно было ее поцеловать. Кровь у меня горячая, и я очень вспыльчивый. Я вдруг понял, что она играет со мной, как кошка с мышкой, и что в этой проклятой поездке я только зря извел бензин, потерял время да еще всяких страхов натерпелся; и я с гневом оттолкнул ее, сказав:

- Иди ты к чертям в ад! Там тебе и место.

Она совершенно не обиделась, сразу же успокоилась и забилась в угол кабины. Я взялся за руль и уже до самого Рима мы не сказали друг другу ни слова.

Когда приехали в Рим, я открыл дверцу и сказал ей:

- Ну, теперь выходи да утекай отсюда поскорее. А она словно удивилась и спросила:

- Как? Разве ты на меня сердишься?

Тут уж я не мог больше сдержаться и закричал:

- Нет, вы только подумайте: она хотела меня убить, из-за нее я целый день потерял, бензин, деньги... И я еще не должен на тебя сердиться! Да ты должна небо благодарить за то, что я тебя в полицию не отвез!

И знаете, что она мне ответила?

- Ты просто одержимый какой-то!

И с этими словами она сошла и, гордая, вызывающая, надменная, вся так и извиваясь в этом своем змеином платье, прошла между машинами, автобусами, велосипедами, летящими по площади Сан-Джованни. Я, словно меня кто заворожил, смотрел ей вслед, пока она не исчезла. В эту минуту кто-то сел в такси и крикнул:

- На площадь Пополо!

До свиданья

Портолонгоне - это древняя крепость, расположенная на скале, нависшей над морем.