Роль   ::   Довлатов Сергей Донатович

Снимается в кино. Помнишь "Мужской разговор", "Назову тебя Юркой"?.. Она играет женщину, которая падает на рельсы.

- Не помню, - сказал я.

- Она в купе с Джигарханяном едет.

- Не помню.

- Картина Одесской студии. "Назову тебя Юркой". Может, ты и фильма не видел?

- Нет, - сказал я...

Через полчаса телефон зазвонил снова.

- Господи, - кричала Лида, -до чего же ты бестолковая! Если автобусом, то до Будапештской. А в такси-до проспекта Славы, шестнадцать...

- Роскошная дама, - засмеялась Лида, - такси ей подавай...

Антонина Георгиевна мне сразу не понравилась. Крупная, рыжая, в модной блузке с пятном на груда, она чересчур шумела. А увидев меня, как закричит:

- Это тот самый Генрих Лебедев, который украл из музея нефритовую ящерицу?!

- Нет, - смутилась Лида, - ты все перепутала. Возникла неловкая пауза. Мне удалось сдержаться.

- Я, - говорю, - представьте себе - другой, еще неведомый избранник.

- Чего это он? - поразилась гостья.

- Не обращай внимания, - сказала Лида. Антонина Cеоргиевна подошла к столу. Зябко поеживаясь, сложила руки на груди. Потом спросила:

- Хоть выпить-то есть?

- Все кончилось, - сказала Лида, - поздно. Тебе уже хватит.

- Что значит - хватит? Я только начала. Нельзя послать этого типа?

- У меня нет денег!

Эту фразу я почему-то счел нужным выговорить громко и отчетливо. С каким-то неуместным вызовом... И даже с оттенком торжественной угрозы.

- Денег навалом, - брезгливо обронила гостья.

- Все равно, - сказала Лида, - уже третий час ночи. Рестораны закрыты...

Коробку с "Русским бальзамом" она незаметно поставила в шкаф.

- Ну и жизнь в этой колыбели революции! - сказала гостья.

Заюц! потребовала чаю и начала рассказывать о себе. Воспроизвожу ее рассказ дословно. Он прерывался восторженными восклицаниями Лиды. А также моими скептическими репликами. Итак:

"Весь этот год-сплошной апофеоз! Людка Чурсина завалила пробу. Браиловский вызывает меня. Я отказываюсь, Но еду. Людка в трансе. Платье у нее такое страшненькое, а я целый гардероб везу. Туфель - двенадцать пар, нет, вру, одиннадцать. Явилась, значит, с чемоданом на площадку. Браиловский кричит: "Шапки долой! Перед вами - актриса!" Общий восторг! Короче, Людка - в трансе. Я - в люксе. Приносят сценарий. Я три страницы прочитала и говорю: "Дрэк, а не сценарий. Где фактура? Где подтекст, вашу мать?.." Собираю шмотки и в аэропорт. Браиловский в трансе. Людка прыгает от счастья... Через три недели сижу в ЦДЛ. Заходит Евтушенко с Мариной Влади..."

- Женька Евтушенко? - спросила Лида. "Ну... Высоцкий был иа съемках. Заходит Евтушенко. Естественно, шампанское, коньяк... Знакомит с Мариной. У Марины, я посмотрела, ни грамма косметики, один тон. Я. говорит, Марина Влади. Ты представляешь? А я сижу в открытом платье и ни звука. У Женьки шары вот такие..."

Несколько раз мы с Лидой переглядывались. Затем она сказала:

- Я с утра в резерве. Так что надо спать ложиться.

- Ерунда, - протянула гостья, - сиди. Успеете еще...

Тут мы услышали пошлость. Лида смутилась, я отвернулся и закурил. Мне все это стало надоедать.

Я умылся. Затем поставил будильник на восемь утра. То есть вел себя почти демонстративно.

Лида сложила в раковину грязную посуду. Она казалась такой усталой. Наша гостья тоже приуныла. Потом мы все легли.

- Ой, нет, - сказала Лида, когда я тронул ее за плечо, - успокойся, ради Бога. Поздно... Какие все мужчины - гады!

- Все! Что значит - все? - сказал я.

Но девушка уже спала. Или притворялась, что спит...

Проснулся я около шести часов. Комната была залита невесомым июньским светом. Я сел, огляделся и едва не вскрикнул.

За стеклянной дверью на кухне танцевала Антонина Георгиевна. Танец был изысканный, грациозный, с нео бычными фигурами, долгими паузами. В руке она держала легкий газовый платок.