Роман без вранья (Бессмертная трилогия - 1) :: Мариенгоф Анатолий
Страница: 3 из 12 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕМинута расставания настала 13.05.10 - 05:18 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
В конце 50-х и я играл с тетей Нюшей "Кукушку" в Москве на разных концертных площадках, став популярным актером после фильма Ромма "Убийство на улице Данте", возил ее с собой по городам и весям нашей необъятной...
Каждый раз приезжая в Питер, я, разумеется, бывал в доме покойного Мариенгофа. И вот уже в 70-х Анна Борисовна открыла бюро красного дерева и дала мне заветное. К тому времени уже было опубликовано кое-что из мемуаров Мариенгофа в журнале "Октябрь", отрывки из "Романа с друзьями". Но оставались заветные, написанные от руки тетради А. Б, и вышедший за границей роман "Циники". Мы с женой едва уговорили уже престарелую Никритину дать нам возможность перепечатать тетради. Страх, это проклятое рабское наследие, еще давал о себе знать. Уговорили и перепечатали. Я давал это читать в Москве друзьям. Мне кажется, что в жанре мемуаристики XX века Мариенгоф - из лучших в России. Он дал непривычный тон. Стиль. Интонацию. В этом он опередил свое напыщенное и фальшивое время. И много выиграл. Теперь он с нами. И после нас, мой любимый дядя Толя. Михаил Козаков Роман без вранья 1 В Пензе у меня был приятель: чудак-человек. Поразил он меня с первого взгляда бряцающими (как доспехи, как сталь) целлулоидовыми манжетами из-под серой гимназической куртки, пенсне в черной оправе на широком шнуре и длинными поэтическими волосами, свисающими как жирные черные сосульки на блистательный целлулоидовый воротничок. Тогда я переводился в Пензенскую частную гимназию из Нижегородского дворянского института. Нравы у нас в институте были строгие -- о длинных поэтических волосах и мечтать не приходилось. Не сходишь, бывало, недельку-другую к парикмахеру, и уж ловит тебя в коридоре или на мраморной розовой лестнице инспектор. Смешной был инспектор -- чех. Говорил он (произнося мягкое "л" как твердое, а твердое мягко) в таких случаях всегда одно и то же: -- Древние греки носилы длынные вольосы дла красоты, скифы -- чтобы устрашать своих врагов, а ты дла чего, малчик, носишь длынные вольосы? Трудно было в нашем институте растить в себе склонность к поэзии и быть баловнем муз. Увидев Женю Литвинова -- целлулоидовые его манжеты и поэтическую шевелюру, сразу я понял, что суждено в Пензенской частной гимназии пышно расцвесть моему стихотворному дару. У Жени Литвинова тоже была страсть к литературе -- замечательная страсть, на свой особый манер. Стихов он не писал, рассказов также, книг читал мало, зато выписывал из Москвы почти все журналы -- толстые и тонкие, альманахи и сборнички, поэзию и прозу, питая особую склонность к "Скорпиону", "Мусагету" и прочим такого же сорта самым деликатным и модным тогда в столице издательствам. Все, что получалось из Москвы, расставлялось им по полкам в неразрезанном виде. Я захаживал к нему, брал книги, разрезал, прочитывал -- и за это относился он ко мне с большой благодарностью и дружбой. Жене Литвинову и суждено было познакомить меня с поэтом Сергеем Есениным. Случилось это летом тысяча девятьсот восемнадцатого года, то есть года через четыре после моего появления в Пензе. Я успел окончить гимназию, побывать на германском фронте и вернуться в Пензу в сортире вагона первого класса. Четверо суток провел бодрствуя на столчаке и тем возбуждая зависть в товарищах моих по вагону, подобно мне бежавших с поля славы. Женя Литвинов, увлеченный политикой (так же, как в свое время литературой), выписывал чуть ли не все газеты, выходящие в Москве и Петрограде. Почти одновременно появились в левоэсеровском "Знамени труда"-"Скифы", "Двенадцать" и есенинские "Преображение" с "Инонией". У Есенина тогда "лаяли облака", "ревела златозубая высь", богородица ходила с хворостиной, "скликая в рай телят", и, как со своей рязанской коровой, он обращался с богом, предлагая ему "отелиться". |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|