В духе времени   ::   Серова Марина

— Теперь перейдем к директору цирка, — продолжил лейтенант. — Федор Николаевич утверждает, что в квартире, когда в нее залезли, он был вдвоем с коллегой, а на дачу ездил один, в компании с вином и мясом. Компания, конечно, отличная, сам бы от такой не отказался, но зарплата не всегда позволяет…

«А взяток ты, лейтенант, не берешь, — подумала я, — оттого и носишь фамилию Голокопытенко, а не, скажем, Мохнатолапенко…»

— Но мне показалось, что директор врет. Я обследовал его квартиру, в которой они пили с дрессировщиком Павловым. Так вот, пили они из трех — понимаете? — бокалов. Более того, пили старое коллекционное вино, так что в бокалах остался осадок. Во всех трех. Я не думаю, что Гарсиа и его собутыльнику пришла в голову блажь разлить вино непременно по трем бокалам, хотя их самих было двое.

— А бригада строителей? — спросила я скептически.

— Эти не пили. Я хотел сказать, что они из хозяйской тары и хозяйское же вино не пили, у них свои стаканчики и свои бутылки. Я уже опрашивал их. Строители говорят, что видели в квартире только одного Гарсию. Закончив часть работы и приготовившись ко сну, они выпили на троих бутылку водки и уснули. Ни о каких винах и бокалах речи быть не может. Далее. Нуньес-Гарсиа, то есть Лаптев, поехал на дачу… Он ведь рассказывал вам об этом, так?

— Да.

— Поехал якобы один. Да вот только неувязочка вышла с его рассказом. Гарсиа уехал после двенадцати. А после двенадцати каждая машина, проезжающая через Тарасовский мост на левый берег Волги, останавливается инспекторами центрального КПП, расположенного перед мостом. Работают до пяти инспекторов, и не заметить автомобиль они не могли. Я опросил дежуривших в ту ночь гаишников. Один из них показал, что останавливал синюю «восьмерку», в которой сидел Федор Николаевич. Инспектор его по фото опознал.

— И что?

— А ничего. Проверил он у него документы, да и отпустил. Но в том-то все и дело, что директор наш был не один. На сиденье рядом с ним сидела этакая красотуля. Инспектор бы мог на пассажира не обратить внимания, только там была, как он сказал, та-акая, что закачаешься.

— Вы хотите сказать, Володя, что это была проститутка?

— А кто же? Дочь, жена, любовница? О первой известно, что ее сейчас в городе нет, жена Лаптева давно умерла, а если бы у него была любовница, то об этом даже последняя цирковая лошадь знала бы. В цирке такие секреты долго не держатся, их быстро на растерзание общественности отдают. Это я уж хорошо знаю.

— От Вани Грозного? — улыбнулась я.

— И от уборщика Чернова, который следит за тиграми, убирает у них в клетках и кормит животных. Я с ним уже в процессе расследования свел знакомство. Хороший дядька, только пьет много. Да на такой работе как не запьешь! Кстати, говорят, что в цирке больше всего квасят клоуны. Некоторые на арену без грима выходят. Нос и так красный, как запретный сигнал светофора.

— Выдумщик вы, Володя, — сказала я. — «Запретный сигнал светофора…» Вам бы не протоколы, а романы писать. Ну и что из того, что он директор цирка: выгораживает девушку, даже если она была и в квартире, и в машине, когда Федор Николаевич ехал на дачу?

Голокопытенко пожал плечами:

— Да, вы правы. Ровным счетом ничего. Так и костоломы из нашего отдела сказали бы, и даже капитан Овечкин, если не пьяного его встретить. Только странно как-то: человек, который боится за свою жизнь, берет с собой на дачу девицу. Когда же с него снимают показания, то о девице он умалчивает. Забавно, правда?

— Бездоказательно, Володя. Весьма бездоказательно, — сказала я. — Вы не хуже меня знаете, что все это ничего не означает. Упоминал Нуньес-Гарсиа о девице или не упоминал… какое отношение это имеет к тигру? Ведь вы же по поводу его исчезновения роете материал.