Рубикон   ::   Султан-Гирей Наталья

— Благородный Фабий просил искусного строителя, — подсказал Харикл.

— Искусников не продаю. Отдашь внаем.

Красс направился в глубь галереи. Там пылали горны. Рабы, вывезенные из Лемноса, быстрыми, точными движениями бросали узоры филигранной черни на массивные серебряные блюда и кубки. Поодаль мерцали несколько сосудов чистого золота.

Красс взял один из них.

— Кому чеканят?

— Мамурре.

Брови Красса иронически поднялись. Он припомнил коротконогого, круглого и упругого, как мяч, луканца, его иссиня-черную короткую щетинку над низким лбом и маленькие сметливые глазки.

— Мамурра уже ест на золоте? — Красс повертел сосуд.

— Он неплохой строитель, — угодливо пояснил Харикл.

— Зодчий?

— Нет, господин. Он наводит мосты и гати через самые непролазные топи.

— То-то Цезарь выклянчил для него римское кадничество. В походах такой человек нужен. — Красс поставил сосуд на место. — Лемносцев пустишь в оборот. Поодиночке и ненадолго, чтоб от них не переняли. Двух-трех оставь обучать наших бездельников. Обученный раб — клад, необученная деревенщина — ярмо на шее господина.

— А я клад или ярмо?

Красс обернулся.

— Ты все шутишь, Дивный Юлий.

— Ничуть. — Цезарь зябко повел плечами. — Я тебе столько задолжал, что скоро ты сможешь за долги взять меня.

— Я не считаю для друзей. Сколько тебе надо?

— Я пришел не за деньгами.

— Ко мне? Не за деньгами?!

— Ты был в Сенате. Надо помочь Катилине.

Оттопыренные уши Красса побагровели:

— Бездарный демагог! Я больше не помощник. Нужна диктатура, чтоб спасти Рим от подобных разбойников!

Цезарь с удивлением взглянул в широкое веснушчатое лицо Красса. Он прекрасно знал, кто первый подстрекнул Катилину к заговору против Сената, а теперь этот же Красс с тем же рвением раздавит неудачника...

— Харикл! — крикнул Красс, проводив гостя.

Домоуправитель, не торопясь, вошел. Каждое его движение дышало если не чувством собственного достоинства, то, во всяком случае, горделивым сознанием, что без него господину не обойтись.

— Найди человека! — бросил хозяин.

— Пригодного к чему?

— К быстрой езде! Свободнорожденного квирита и чтоб умел молчать. Заплачу хорошо.

Харикл позволил себе улыбнуться.

— Я найду, но неболтливый квирит — это чудо природы.

Красс, не слушая мудрствований своего раба, быстро писал.



VII



Мокрые мостовые расплывчато отражали пламя факелов. Гирсий и Мамурра в сопровождении нескольких легионеров подошли к Цезарю.

— Мы поджидаем тебя, чтоб проводить. В Риме сейчас неспокойно.

— Спасибо, друзья. Какой дождь! — Цезарь закутался в плащ. — Какая сырая холодная ночь!

Улицы темным лабиринтом спускались к Тибру. У самой реки на углу маленького форума стоял старый тихий дом Юлиев. Там сейчас спят. Цезарь ускорил шаги. Мамурра и Гирсий говорили о необходимости припугнуть отцов отечества. После побед Помпея на Востоке его друзья в Сенате подняли головы.

— Рассказывают, Помпей на Кавказе носил диадему. — Гирсий хотел еще что-то сказать, но, передумав, только махнул рукой.

— Я бы на твоем месте, Дивный Юлий, — вставил Мамурра, — сорвал бы эту диадему вместе с головой!

Цезарь споткнулся. Гирсий наклонил факел. На мостовой, скорчившись, спал юноша. Цезарь взял его за плечо. Тот испуганно вскочил.

— Не бойся, друг. Почему ты спишь посреди дороги и как тебя зовут?

— Мне некуда больше идти, а зовут меня Сильвий.

У калитки Цезарь отпустил легионеров, а друзей пригласил разделить с ним поздний ужин.

— И ты, мальчик, зайди, тебя накормят в моем доме.

Сильвий ел боязливо и жадно. Наконец, насытившись, отодвинул миску и виновато взглянул на Цезаря.

— Я три дня не ел — с тех пор, как ушел из дому.

— Какая же беда прогнала тебя? — участливо спросил Цезарь.

— Мы задолжали нашему патрону, благородному Бруту.