Русь (Часть 1)   ::   Романов Пантелеймон Сергеевич

Многие главы "Руси" (это относится к первым трем ее частям; четвертая и пятая части, в которых он пытался в значительной мере сочетать воплощение своего замысла с удовлетворением идеологических требований официальной критики, более тенденциозны и отличаются некоторым схематизмом, хотя и здесь мы находим немало метких наблюдений, острых и живых страниц) написаны удивительно сочно, ярко, живо. Картины русской природы в разные времена года наполнены такими точными деталями, едва приметными штрихами, одушевлены авторской любовью, что ощущаешь ароматы земли и леса, дуновение легкого ветерка, звуки природы, видишь мягкие переливы красок в разное время суток.

Главы, в которых Романов нарисовал образ Митрофана, слуги молодого помещика Митеньки Воейкова, действительно (как о том писал один из первых популяризаторов творчества Романова профессор Н. Н. Фатов) напоминают лучшие страницы русских классиков XIX века.

Страницы, посвященные организации Общества (должного сплотить лучшие силы губернии), заседаниям этого Общества, на которых лейтмотивом идет лозунг: "Господа, со следующего заседания мы начнем переходить от слов к делу", не только запечатлели, быть может, виденное Романовым в прошлом, но и дали нам обобщенный емкий образ неизбывной русской любви к заседаниям, словопрениям, бессодержательным бурным дискуссиям, к провозглашению призывов, которые так и не претворяются в дела. И потому-то сегодня эти страницы читаются с особым интересом и звучат особенно актуально, хотя написаны шестьдесят с лишним лет назад и относятся совсем к другой эпохе.

В "Руси" много тонких наблюдений, относящихся к психологии человека, ищущего и не находящего себе место в жизни. Это Митенька Воейков. Многим критикам этот образ показался никчемным, его называли даже просто дурачком. А между тем Митенька Воейков - характернейший продукт переходной эпохи, ее представитель и в то же время тип личности, который можно обнаружить в любую эпоху, разумеется, в соответствующей модификации.

Некоторые критики также не принимали образ Валентина Елагина. Что это за герой? Неизвестно откуда взявшийся, на протяжении трех частей романа едущий на некое священное озеро Тургояк на Урале и так и не уехавший, живущий с баронессой Ниной Черкасской и устроивший себе восточный шатер в кабинете мужа баронессы, ведущий умные разговоры с внезапно приехавшим мужем - профессором и очаровывающий его, взбаламутивший всю округу, принятый всеми и никем не понятый, пьющий в бесконечных компаниях водку стаканами и не пьянеющий, со всеми соглашающийся и всех во всем поощряющий... Странный, удивительный тип, кого-то пугающий неведомой внутренней силой, кого-то притягивающий этой силой. Но сам... бесплодный. Тоже нечто вроде Митеньки Воейкова - не могущий найти своей внутренней силы. Романов понимает, что выхода из тупика, созданного для себя самим Валентином Елагиным, - ведь он ни во что не верит, относится ко всему со скепсисом, не видит никакого смысла в жизни и, уж конечно, в суете окружающих его мелких людишек, преследующих свои мелкие цели, - выхода из тупика для него нет, и потому в четвертой части без сожалений расстается со своим героем, который гибнет от вражеской бомбы на поле сражения...

Романов создает, в общем-то, объемную панораму жизни провинциальной России накануне войны и революции. И если претензии критиков к целому произведению (а оно, увы, не закончено) небезосновательны, то они должны в меньшей степени быть отнесены к отдельным эпизодам, главам, страницам романа. И можно с полным правом сказать, что именно в них, в этих картинах живой жизни, - достоинство и ценность эпопеи.

Романов и сам сознавал несовершенство своего создания.