Русское тайнобрачие   ::   Лесков Николай Семенович

Я взял этот манускрипт в карман, надел новую ряску и пошел к генералу, которого, как вам говорю, еще в малых чинах коротко по картам знал. Отлично, шельмец, с табелькой играл и вообще был чудесный парень - любил выпить и закусить, и отношения наши, по-полковому, были на "ты".

Конечно, honores mutant mores, {Почести изменяют нравы (лат.).} - может быть, он и переменился, но я как-то этого не надеялся и решил держаться с ним на прежней ноге.

Велел о себе доложить, - а сам стал перед зеркалом, чтобы орденки поправить. Но в это же зеркало и вижу: он в ту же минуту выходит, прямо ко мне, крадется и - цап сзади ладошами глаза мне и закрыл.

- Жоздра! - говорю, - радость моя, - это ты.

- А ты, - восклицает, - почему узнал?

- Мудрено ли узнать: кто, кроме тебя, может мою священную особу за лицо брать, а к тому же я и в зеркало тебя видел. Давай поцелуемся. Я, - говорю, - к тебе по делу, Жоздра.

Его Егором величали, но мы его Жоздрою звали, потому что так ему одна некогда влюбленная в него простонародная девица белошвейка писала.

- Есть у тебя такой-то подчиненный?

- Есть.

- Повели ему, мой ангел, на одной мамзельке жениться.

Он расхохотался.

- Что ты это, поп-чудила, - говорит, - выдумал. В моей власти конские свадьбы, но человеческие браки не по моему ведомству.

- Нет, - говорю, - Жоздра, жизненок мой, маточка, - не говори глупостей: у русского генерала все во власти! Я иначе не верую. Не огорчай меня, не отказывайся от христианского дела, повели дураку жениться на дуре, чтобы вышла целая фигура, а то мне их и ребят очень жалко.

Он было опять смеяться, но я говорю:

- Нет, ты, ангел мой, не смейся, - это дело серьезное. - И рассказал ему все дело.

- Понимаешь ли, - говорю, - что этого ни в какой конклав нельзя пустить, чтобы кто-нибудь не пострадал, а зачем страдать, когда ты по-генеральски - один все дело поправить можешь.

- Каким манером?

- Просто - повели, да и баста, на то ты начальник.

- Я выгнать его, - говорит, - могу, но принудить его жениться не имею права.

- Тпру, тпру, тпру, - отвечаю, - остепенись. Что ты это такое выдумал? Как можно человека выгнать, да еще особенно этакого глупого. Куда он, дурак, без казенной службы годится? Нет, ты не ожесточай несчастного сердца, а просто потребуй его перед себя и накричи.

- Что же я буду кричать?

- Да что хочешь, то и кричи - только посердитее. Но если заметишь, что он отвечать хочет, вот этого не допускай, - топни и скажи: "молчать".

- И с тебя этого будет довольно?

- Совершенно, мамочка, довольно. Только, пожалуйста, посердитее, и чтобы не смел отвечать.

- Изволь, - говорит, - уважу, - и с этим позвонил, а мне добавляет: Пойди там, за ширмой, посиди, покури, послушай, что выйдет. Я йи за что не ручаюсь.

- Да тебя, - говорю, - никто и не просит ручаться, только сделай свое начальническое дело добросовестно, - накричи.

Ну, он и действительно сделал все это очень хорошо: как тот вошел, он сразу его афрапировал. Все жестокие хитрости сентиментального обхождения откинув, прямо ему сочиненною мною докладною запискою мимо носа на землю швырнул.

- Знаете ли вы, - спрашивает, - какая женщина это пишет?

И чуть тот было только рот разинул, чтоб сказать: "знаю", - он как крикнет:

- Молчать! Почему вы на ней не женитесь? Но прежде чем тот ответил, я ему через ширму пальцами махнул, он - опять крикнул:

- Молчать! Я знать ничего не хочу! Слышите?

- Слу-слу-слу-ш-ш-шаю.

- Завтра мне чтобы брачное свидетельство было. Слышите?

- Слу-слу-слу-ш-ш-шаю.

- Вон! и до тех пор на глаза мне не сметь показываться. Слышите?

- Слу-слу-слу-шаю.

- Деньги на свадьбу есть?

- Нет.

- Вспомоществование дам, а пока... Батюшка! - зовет меня, - пожалуйте сюда.

Я вышел.

- Извольте взять, - говорит, - этого соблазнителя: он девицу соблазнил и должен немедленно быть с нею обвенчан. Прошу вас исполнить это и завтра же прислать мне его брачное свидетельство.

- Слушаю-с, - отвечаю.