Сад теней   ::   Эндрюс Вирджиния

Рывком распахнула дверь и подтолкнула их внутрь подобно тому, как добрый тюремщик вводит приговоренного в его смертную камеру.

Когда они все вошли, я тихо прикрыла за ними дверь. Затем я зажгла лампу. Передо мной было четверо красивых детей. Мальчик — почти мужчина — был точной копией Кристофера: те же светлые волосы и синие глаза, то же милое умное выражение лица. О, как сильно мне хотелось обнять его! Но я сдержалась, напомнив себе обо всем, что знала, обо всем, что однажды обнаружилось… Девочка была живой портрет и подобие своей матери в том же возрасте. Поток воспоминаний угрожал поглотить меня и потопить мои твердые намерения. Я быстро отвела от нее глаза и стала рассматривать близнецов.

Два херувима глядели на меня большими, испуганными синими глазами. Когда я посмотрела на них сверху вниз, они придвинулись ближе друг к другу, словно пытаясь слиться в одно существо.

— Как ты и говорила, Коррин, у тебя красивые дети. Но, — добавила я, — ты уверена, что они умные? Нет ли у них каких-либо тревожных признаков, невидимых глазу?

— Никаких, — закричала Коррин, — мои дети идеальные, безупречные, — как ты можешь ясно видеть: и в физическом, и в умственном отношении!

Она бросила на меня свирепый взгляд и начала раздевать девочку-близняшку, которую уже сморил сон. Помогая матери, старшая девочка стала раздевать мальчика-близнеца, а «двойник» Кристофера между тем поднял и поставил на кровать один из больших чемоданов. Он открыл его и вынул оттуда две пары маленьких желтых пижамок с чулками.

Коррин, подняв близнецов, положила их в одну из кроватей, поцеловала их в розовые щечки. Ее рука дрожала, когда она отводила назад завитки волос, так красиво лежащие на их лобиках, и натягивала одеяла им до подбородка.

— Спокойной ночи, мои дорогие, — прошептала она.

Я не могла поверить, что их мать позволила двум подросткам различного пола спать в одной постели!

Да, быстро обнаруживалось все, что предсказал Джон Эмос.

Я сердито посмотрела на Коррин:

— Твои два старших ребенка не могут спать в одной постели.

Она была удивлена.

— Они же всего навсего дети, — вспылила она. — Мама, ты ни на йоту не изменилась, не так ли? Твой ум такой же злобный и подозрительный, каким и был. Кристофер и Кэти абсолютно невинны.

— Невинны? — с гневом отозвалась я. — Это именно то, что мы с твоим отцом всегда предполагали в отношении тебя и твоего единокровного дяди!

Коррин побледнела.

— Если ты так думаешь, предоставь им отдельные комнаты и отдельные кровати! Видит Бог, в этом доме их более чем достаточно!

— Это невозможно, — сказала я ледяным тоном. — Это единственная спальня с примыкающей к ней ванной комнатой, и где мой муж не услышит, как они ходят у него над головой или спускают воду в туалете. Если их разделить и расселить наверху по разным комнатам, он будет слышать их голоса, какой-то шум; если не он, так слуги. Я очень много думала, как разместить их: это единственная подходящая комната. Положи двух девочек в одну кровать, а двух мальчиков в другую, — сказала я тоном, не терпящим возражения.

Коррин не смотрела на меня. Она резко наклонилась над кроватью и перенесла мальчика-близнеца в свободную постель. Двое других детей сурово смотрели на меня в то время, как я продолжала излагать правила, которые они должны были соблюдать, находясь в этой комнате. Когда я закончила, Коррин прижала к себе детей. Руки ее гладили их волосы и спины. Я услышала, как она прошептала:

— Все в порядке, верьте мне.

Затем она на мгновение обернулась ко мне, и лицо ее исказило такое свирепое выражение, которого я никогда не видела у нее прежде.

— Мама, имей же хоть немного жалости и сострадания к моим детям. Они и твоя плоть и кровь. Помни об этом.