Самоцветы   ::   Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович

- Пробойный народ эти невьянцы! - повторял Василий Васильич, когда мы проходили мимо торговых "рядов", - кто сундуки делает, кто железные вещи, кто железо морозит, кто иконы пишет.

Невьянск действительно является центром кустарной промышленности, невьянские сундуки известны в Бухаре. Это кондовый, ещё старо-новгородский промысел, занесённый сюда раскольничьими выходцами из коренной России.. С ним неразрывно связывается живопись, потому что и сундуки, и вёдра, и подносы нужно расписать. Отсюда только один шаг до иконописи старого пошиба. Невьянские иконописцы известны всему раскольничьему миру на Урале, как Богатырёвы или Чернобровины, хотя это дело сейчас и в упадке. Существует особенный способ покрывать железо лаком, причём получаются такие же узоры, как на замёрзшем стекле: это и есть "мороженое железо", вернее - жесть. Как мне рассказывали, этот способ составляет секрет невьянских кустарей и по наследству переходит из рода в род. Кажется, этот секрет производства заключается в особом приготовлении лака.

На земской квартире нас, действительно, ждал кипевший самовар и запряжённый парой дорожный коробок. Степенный старик-хозяин в длинном сюртуке имел вид настоящего невьянского старожила.

- Ну, дедушка, как поживаешь? - спрашивал Василий Васильич.

- Ничего, живем помаленьку, пока мыши головы не отъели...

За чаем у нас зашёл разговор о "лучинковой вере", как называется какая-то таинственная невьянская секта. Название своё она будто бы получила от существующего обряда закалывать маленьких детей лучинками, а по другой редакции название произошло от обычая молиться с зажжённой лучиной. Во всяком случае, эта секта остаётся загадкой и вероятнее всего, что она - вымысел какой-нибудь праздной фантазии. Так, наш седобородый хозяин просто обиделся, когда мы начали расспрашивать его о "лучинковой вере".

- Пустяки это болтают, - ворчал он.

Всего удивительнее то, что от Невьянска до Мурзинки рукой подать, а, между тем, эта близость уральской Голконды решительно ничем не отразилась в жизни населения. Не возникло никакого промысла, а весь камень целиком уходит в Екатеринбург. Мы разговаривали со стариком о Мурзинке, - как о каком-то другом государстве: он решительно ничего не знал, как и другие невьянцы.

- Не касаемо это самое дело до нас... Слыхали, что добывают аматисты, шерлы, тяжеловесы, а видать не доводилось.

- Да, ведь, мужики, которые везут камни в Екатеринбург, едут через Невьянск?

- Известно, через Невьянск... Из Мурзинки-то из самой мало, а боле из Южаковой, из Луговой, из Калтышей. У нас в Невьянске займуется этим делом управитель Пётр Васильич. Так вот у него вам спросить: все мужики к нему камень несут.

О Петре Васильиче Калугине, который в Невьянске занимает место управителя золотых промыслов, я слыхал ещё прежде. У него прекрасная минералогическая коллекция, часть которой мне случилось видеть ещё на выставке 1887 года в Екатеринбурге. Познакомиться с ним лично я мог только в Невьянске. Уже в передней вы чувствуете себя некоторым образом в области минералогии: целые шкафы с камнями, у стен камни в ящиках, камни на подоконниках, камни на полу. Кабинет хозяина тоже состоит из ящиков с камнями, шкафов с камнями и просто из камней на столах, на окнах, на стульях. Одним словом, сплошная минералогия, от которой у любителя захватывает дух. На Урале существует целый разряд таких любителей, страдающих этой "каменной болезнью". Коллекторство со стороны кажется немного смешным, но жить на Урале и не любить уральских "самоцветов" ещё смешнее.

Любезный хозяин с готовностью показал свои сокровища, а меня интересовал больше всего отдел специально мурзинских камней: бериллы, топазы, шерлы и т. д.