Счастливые люди (сборник)   ::   Юдин Борис Петрович

Он мне никто, – ответила женщина и, сняв платок, стала прихорашивать волосы.

И стало видно, что она ещё молода, миловидна и что вовсе не подурнела от беременности.

Я минут пятнадцать тому назад, проходя мимо кладбищенского колодца, увидел как она пытается поднять два ведра с водой. Понятное дело, что я донёс эти вёдра. И теперь сидел на скамеечке возле неухоженной могилы.

Я вынул пачку сигарет.

– Дайте и мне, – попросила женщина.

Закурили, и она, затянувшись несколько раз, сказала:

– Никто он мне. Ни сват, ни брат. Обычный душегуб. Таких сегодня... – и она безнадёжно махнула рукой.

Помолчали. Потом на сосну прилетел дятел и начал неистово барабанить. Я решил, что засиделся и встал.

– Посидите, если время есть, – сказала женщина. – Я попробую Вам рассказать почему я здесь и вообще.

Время у меня было и я снова устроился на низенькой скамеечке.

– Пять лет уже прошло как я похоронку получила, – начала женщина. – Да что это я? Скоро уже семь лет будет. Министерство Обороны сообщило, что мой муж погиб при проведении боевых действий и что место захоронения неизвестно. Где? Зачем? Потом пришли из военкомата, спасибо им. Вручили орден, помогли оформить пенсию по потере кормильца и получить страховые. Страховые были хорошие. Муж заканчивал спецшколу какую-то. Говорили, что хороший специалист. А где воевал и в какой стране? Он не любил на эту тему говорить. Впрочем, какая разница.

У нас был небольшой домик на окраине. Купили после одной мужниной командировки. Мы-то, вообще, из другого города. Можно бы было и на родине жить. Но муж нашёл этот домик подальше от друзей и знакомых. А здесь хорошее место. Не поймёшь – то ли город, то ли деревня. Вот и осталась я в этом домике одна с трёхлетним ребёнком на руках.

Страховые деньги растаяли, как снежинка на ладони. Пенсия мизерная. А у меня профессии никакой. Да и была бы, что толку? Но мне повезло и я устроилась в школу неподалёку уборщицей. Вот и жили.

И стал к нам заходить мужчина из соседнего дома. Деляга такой холёный. Он магазинчик держал придорожный. Дом у него – хоромы. Машина. Все дела. А сам холостой. Говорили, что жена его бросила и с его другом уехала. Короче, придёт, продуктов принесёт, Мишке моему игрушку или одежонку какую-нибудь. Сядем мы с ним на кухне, поплачемся, покалякаем. Вроде, легче жить становится.

А как-то приходит пьяный и заявляет, что я буду теперь его любовницей, потому что должна я ему сумасшедшие деньги. И бумажку мне суёт. А там перечислено всё, что он за полтора года нам приносил. Включая перловую крупу.

Прочитала я эту бумажку и врезала этому делавару ногой в пах. Меня муж учил как надо бить. Короче, Павлик этот, когда на ноги встал, пообещал мне разборку по полной. Так и сказал:

– Жди. Сейчас позвоню и наедут. Зря я им плачу, что ли? Поплачешь тогда.

Он ушёл, а я Мишку уложила, взяла мужнино ружьё, зарядила жаканом и стала ждать. Думаю, приедут, так я хоть одного гада да уложу. А там будь что будет.

Часа не прошло – заваливают трое и Павлик с ними. Увидели моё ружьё – сели у стены на диванчик. Николай этот, – женщина показала головой на памятник, – спрашивает:

– Стрелять будешь? А хоть раз в жизни по человеку стреляла?

Я говорю:

– Не стреляла. Но сегодня буду. Хоть одного, но завалю.

– Это правильно, – говорит Николай. И на фотографию моего мужа смотрит:

– А это кто?

Я говорю, что муж и что погиб несколько лет тому назад.

Николай спрашивает где. А мне что скрывать? Я и говорю, как есть, что не знаю. Может быть в Африке, может в Колумбии какой.

– Деньги, наверноё, лопатой грёб? – спрашивает.

– Может и грёб, говорю. – Только вот здесь они все, его деньги. Сам видишь как живём.

– Пенсию назначили?

– Назначили, – отвечаю. И говорю сколько. А что мне скрывать?

– А как же вы живёте?

– Так и живём. Уборщицей работаю.