Семейные неприятности   ::   Исаков Геннадий

Неприятные запахи исчезли, уступив место аромату свежего воздуха, схожего с запахом арбуза.

- Красиво, - приговаривал он, - надо жить красиво. Синюшки второсортные.

А Сандалов-Питерский разматывал коробку, поглощенный предчувствием приятных событий. В природе зарождался праздник.

И вот, наконец, все на столе. И водка и колбаска, что жмот директор положил. Сверкают чистотой стаканы. Мужчины расставили стулья и расположились тет-а-тет. Костя на правах хозяина разлил и поднялся с тостом.

- Быть добру! - Провозгласил он.

Питерский не возражал и они приняли. В организмах наступила благость.

Давешнее нервное напряжение дало разрядку и вылилось в истерический смех. "Ха-ха" - орали они, тыкая пальцами друг в друга.

- ПОПА, ПОПА, что такое попа? - Задыхаясь, спросил Костя. - Это не то? - Он указал на зад. - Или общество поддержки алкоголиков?

- Смешно, но это подготовка отдыха предпринимателей и аристократов. Готовим им клубничные сюжеты.

- Это, конечно, лучше.

- Да одно и то же. Ты лучше скажи, как тебя зовут. Как-то не хорошо пить неизвестно с кем. Меня - Виктор.

- Ну а меня зовут Костей. Костя Мубарашкин. Сантехник. Ты совсем не помнишь, как познакомились вчера?

- Вчера. Что было вчера? - Виктор углубился в мир воспоминаний. - Вчера была кульминация кризиса. Помню презентацию какой-то банды и - ох, как там я наелся! До ужаса. До отвращения. Все надоело. Больше ничего не помню. С тобой так не бывает?

Костя еще налил, чтобы развить успех поправки организма, чокнулись, выпили. Расположились поудобней и хозяин поведал вторую сторону знакомства.

- А я сидел у ресторана. Там скамеечка есть. Злой, как тысяча чертей. Я ждал ее. Давно все сроки истекли и было понятно, что жду напрасно. Надо бы идти домой, но не мог заставить себя подняться. Тут из ресторанных дверей вышел ты. Подошел и рядом сел. Посмотрел на меня угрюмым взглядом, сказал: "Хочется повеситься". "И мне" - ответил я. - "Только перед этим выпить". А ты: "Это не проблема. У меня есть". И показал на горлышко во внутреннем кармане. "Но только где? Не в ресторане ж!" Я предложил пойти ко мне. Потому что дома пусто и никого не будет. Ну и пошли. Распили. Потом я сбегал за второй. На третью денег не хватило. Наступила ночь и занавес упал.

- Костя, а почему ты один? У тебя жены нет?

- Да в том-то и дело, что есть. Кусай ее кобыла. Не понимаю - почему, но лучше, когда ее нет.

- А где она сейчас?

- В командировке. Завтра вернется.

- А дети?

- Дочка. Школьница. Сейчас у бабушки живет. Бабушка ее от нас спасает.

- Кого ж тогда у ресторана ждал?

- Витя, кого ждут, когда жена в командировке? Любовницу. Хотели сходить в ресторан. Договорились встретиться на той скамейке. Да только, видишь, не пришла.

Питерский удивился.

- Я не заметил, что ты арабский шейх. Со счетами в ведущих банках.

- Она любит сама за все платить.

- Давай еще по капельке. Предлагаю тост - за женщин! От них наши беды, с ними наше счастье. Только надо иметь ввиду, что иметь жену и любовницу вообще-то неприлично. В этом твое бытовое поражение и раздвоение личности. Найдешь секретный ключик - молодец, а не найдешь - ищи. Да пусть сопутствует удача!

Выпили.

- Женщины, женщины. - Томно застонал, закусывая, Витя. Развивалась дежурная тема всех подвыпивших мужчин. - В чем ваша тайна? Может в том, что никакая нас не любит?

- А кого они вообще любят? - В Косте поднялась сердечная обида, почуявшая час расплаты.

- Они любят себя и свою роль. Они, дорогой мастер шарошки, только актрисы. Играют много и всегда. Жизнь для них - большая сцена. Для этой сцены готовят грим, готовят платья. И выбирают стиль игры. А ты и зритель, и массовка, и статист. И даже мастер интерьера. Нас любят только так, как зрителей артисты. Особенно когда те хлопают и несут корзинами цветы.