Севастопольские письма и воспоминания   ::   Пирогов Николай Иванович

Кто из очевидцев не убедился, какое значение имеет деятельность [...] Е. П. Карцевой,- обратившей обязанность сестры в духовное призвание жизни? Кто не видел ее самоотвержения на театре войны и кому понятна будет ее неусыпная 25-летняя деятельность в деле частной помощи, если основанием ее не будет принято высшее духовное начало?

И Е. П. Карцева на театре войны в Болгарии, и E. M. Бакунина, действовавшая в эту войну в Азиатской Турции, могут служить для нас идеалом старших сестер. Таким-то высокоуважаемым и испытанным особам и должен бы быть поручен выбор сестер и общий надзор за их служебными и нравственными обязанностями. Вообще, можно заявить, что и старшие сестры, прежде еще .не бывавшие на театре войны, оказались в нынешнюю войну вполне достойными своего призвания.

Не хвалясь, в этом не нахожу для себя никакой похвалы, могу сказать, что я первый, на данные мне частной помощью средства, ввел в употребление чай в военных госпиталях. Я знаю, по крайней мере, что до Крымской кампании он не употреблялся в полевой практике и что я в 1854 г. купил чая и сахара на 3000 р. и тотчас же по прибытии моем в Крым роздал его по госпиталям Севастополя, Бахчисарая и Симферополя. Прибывшая вскоре после меня в Крым Крестовоздвиженская община и общество сердобольных вдов привезли также с собой значительные запасы чая и сахара... Сестры и вдовы начали поить им усердно больных.

Прошло слишком 30 лет с тех пор, когда я в первый раз ознакомился с полевою хирургиею на небольшом театре войны, и почти 25 лет с того времени, когда я действовал на обширном поприще полевой хирургии. Оба раза я руководствовался не столько великими трудами светил науки, сколько собственным наблюдением и опытом, приобретенным мною в госпитальной, военной и гражданской практике. Основы моей полевой хирургической деятельности я сообщил только спустя 10 лет после достопамятной Крымской кампании. С тех пор шесть войн нарушали мир различных государств в Европе и Америке. Следя за ходом событий, я всякий раз мысленно убеждался в истине тех начал, которые исповедую, а в предпоследней из этих шести войн - Франко-германской 70-71 годов - я при посещении моем госпиталей в Германии и на театре войны, в Эльзасе и Лотарингии, наглядно убедился в том же самом. (Объезжавший тогда же театр франко-прусской войны Н. В. Склифосовский видел широкое применение в германской армии госпитальных палаток русского образца, предложенных и горячо рекомендованных еще в Крымскую войну Н. И. Пироговым. Об этих палатках Склифосовский много писал впоследствии, выражая сожаление, что на родине великого хирурга палатки не получили такого же распространения.).

Наконец, в минувшую нашу Восточную войну 77-78 годов, более чем все другие сходную с Крымскою 1854 года, я имел случай еще более глубоко увериться в прочности основных начал моей полевой хирургии.

VI. ИЗ ПИСЬМА К И. В. БЕРТЕНСОНУ

(Печатается по тексту Сочинений (т. I.).

Вишня 27 декабря 1880 г.

...Между тем настал 1853 год, потом война перенеслась с Дуная под Севастополь; я предложил себя к услугам при осаде и получил не без труда разрешение отправиться в Крым [...].

Имев 6 месяцев, с октября по июнь, в заведывании моем перевязочный пункт в Дворянском собрании, госпитальные бараки на Северной стороне и госпитали в Николаевской батарее и в 5 частных домах Севастополя, я устал до крайности, а главное, до глубины души расстроенный госпитальною тогда неурядицею и самыми вопиющими злоупотреблениями администрации, я возвратился в Петербург, полагая чем-нибудь способствовать перемене военно-врачебного дела в Севастополе к лучшему. Я успел только выхлопотать для себя новую командировку в Севастополь с вновь набранными мною врачами, в числе которых был и С. П.