Шишкин лес   ::   Червинский Александр

— О чем же вы хотите поговорить? — спрашивает Степа.

— А вот пойдем, я тебе покажу, — говорит Маша.

— Что?

— Пойдем. Пойдем.

И уходит из кухни в гостиную. Степа идет за ней. Следом торопится Петька.

Мебель в гостиной, как и везде в нашем доме, старинная, изящная и не куплена в антикварном магазине, а стояла тут всегда. Все стены увешаны фотографиями, театральными эскизами, картинами и рисунками разных времен и эпох прошедшего века. Степа живет здесь постоянно, хотя у него есть городская квартира, и он иногда ночует в Москве. У всех наших есть свои квартиры и дачи, но когда-то мы все жили в Шишкином Лесу. Все дети выросли здесь.

— Вот, пожалуйста, хотя бы это окно, — показывает Маша и толкает оконную решетку. — Вот эта решетка. Она вообще не запирается. И, сколько я себя помню, не запиралась. В один прекрасный день сюда влезут и все сопрут. Ты, Степа, хоть представляешь себе, сколько все эти вещи стоят?

— Я с этой точки зрения никогда об этом не думал, — морщится Степа. — Для меня это просто наша п-память. И чего вдруг сопрут? Все революции и войны этот дом выстоял — и не сперли, а тут вдруг сопрут.

— Но тут одна только живопись стоит четыре миллиона триста пятьдесят тысяч долларов.

— Ну, это ты з-з-загнула, — удивляется Степа.

— Нет, я точно подсчитала. Я все-таки профессионал. Здесь же Добужинский висит, Бакст, Сомов, я уже не говорю о Полонском. И эта дача не приспособлена для хранения музейных ценностей. А ценности эти могут вдруг срочно понадобиться. Раз сложилась такая ситуация.

— К-к-какая еще ситуация?

— Антон, объясни.

Антон — мой племянник, сын моего брата Макса, — курит в дверях веранды, элегантный плейбой в костюме от Армани и крупным изумрудом в перстне. Восточное ответвление нашей семьи. Мама у Антона красавица туркменка, и жена туркменка, а дети уже совсем туркмены. Когда Макс сбежал в Англию, Антоша остался без отца. Сейчас ему тридцать лет, и он уже крупный предприниматель. Умница. А мой Котя охламон.

— Это касается дяди Леши, — говорит Антон.

Дядя Леша — это я. Это они из-за меня все сегодня в Шишкин Лес приехали. Как будто знали, что случится.

— Нам надо кое-что вместе обсудить, — говорит Степе Антон. — Тем более что отец приехал из Лондона.

Отец Антона, мой брат Макс, театральный режиссер, сидит у камина с компьютером на коленях. Ему шестьдесят лет, но он загорелый, подтянутый, вечно молодой. Я на четыре года моложе его, а выгляжу старше.

— Нина, ну где же Лешка? — спрашивает Макс.

— Не знаю, — моя жена продолжает помешивать в кастрюльке. — Я не могу ему дозвониться. Он, когда летает, не берет с собой мобильник.

— Черт-те что, — сердится Макс. — Мы его все ждем, а он летает. Давайте начнем без него.

— Так что случилось? — спрашивает Степа.

— У него могут быть неприятности, — говорит Маша. — Мы ему должны кое-что объяснить.

— Вы — ему? — удивляется Степа. — Как время летит. Скоро и П-п-петька объяснять начнет. Оглянуться не успеваешь, как вы вырастаете. Ох, Машенция, ведь ты же совсем взрослая.

— Я уже давно взрослая.

— А ты помнишь копченую к-к-к-колбасу?

— Деда, пожалуйста, не начинай про колбасу.

— Это было в семьдесят седьмом году, — говорит Степа.

— Степа, ты потом расскажешь, — пытается остановить его Антон, но остановить папу невозможно.

— Потом я забуду. Так вот, я в семьдесят седьмом году как-то привез заказ из К-к-кремлевки...

Это он не случайно про колбасу. Папа не любит неприятностей. Когда он чувствует, что разговор пойдет о неприятном, папа старается любыми способами увильнуть.

— Огромнейшая, помню, коробка, — вспоминает Степа. — Так вот, открываем мы с б-б-бабуш-кой на кухне эту коробку, а там чего только нет...

— А вокруг в магазинах пусто, — усмехается макс.