Шишкин лес   ::   Червинский Александр

Из окна комнаты Макса виден дом Левко. Там, в окне второго этажа, стоит наша сумасшедшая соседка Зина Левко, распатланая седая старуха в домашнем халате. Она вынимает изо рта сигарету и посылает Максу воздушный поцелуй. Занятый своими флаконами, он не замечает ее.

Зина Левко когда-то была влюблена в Макса. В те далекие времена она была очень хорошенькая и психически нормальна.

Глядя в упор на Макса, Зина медленно расстегивает халат и сбрасывает его. Под халатом на ней ничего нет. Повертевшись у окна, она натягивает на голое тело форменное школьное платье с комсомольским значком.

— Мать! Иди сюда! — кричит со двора ее сын Павел Левко. — Помоги мне!

— Павлик, я переодеваюсь.

— Мама, ну я же тебя прошу!

— Сейчас...

Зина надевает черный школьный передник и повязывает на голову белую ленту.

Ее сын Павел Левко, тридцатитрехлетний новый русский, держит одной рукой за ошейник мокрого добермана, а другой поливает его из шланга.

— Фу, Джек! Фу! Стой спокойно!

Вот уже больше ста лет, как рядом с нашей жизнью идет за забором жизнь Левко. Я помню, как Павлик родился, как дед его, сталинский маршал Василий Левко, гонялся за ним с ремнем. Тогда дети жили в Шишкином Лесу постоянно и ходили в местную школу. Пашка учился с Котей в параллельном классе. Котя был отличником, а Паша лентяем. А теперь Паша очень богатый и влиятельный человек. А Котя — это Котя.

Зина спускается с крыльца. С улицы опять слышен вой сирены. Теперь это милиция.

— Мать, подержи Джека, — просит Павел. — Господи, что это ты на себя надела?

— Представляешь — как раз! — вертится перед ним Зина. — Я думала, что придется расставлять, а форма как раз. Я такая же стройненькая, как в десятом классе. Я совсем не изменилась.

— Ну что ты опять придумала?

— Понимаешь, он помнит меня такой.

— Кто тебя помнит?

— Максик. Он же из Англии приехал. Он меня не узнал, но в этом платье сразу узнает.

— Ты собираешься в этом виде из дому выйти?

— А что?

— А то, что ты не выйдешь.

— Это почему же не выйду? Ты что, сынок, на цепь меня посадишь?

— Ты, во-первых, успокойся, — говорит Павел. — Ты свое лекарство сегодня приняла?

— Не буду я его больше принимать!

— Доктор же велел. — Павел отпускает собаку и берет Зину под руку. — Пойдем, мама, в дом. Пойдем.

Доберман отряхивается, забрызгивая Зину мыльной водой.

— Ну вот! — взвизгивает Зина. — Павлик, ты чего наделал?! Ну чего ты наделал?! Теперь я вся мокрая! Ты это нарочно! Нарочно!

— Я не нарочно. Мать, ты, пожалуйста, не кричи. Ты успокойся.

Он пытается увести Зину в дом, но она упирается.

— Не смей! Не трогай меня руками! Вырывается, бежит к калитке и выскакивает на улицу.

В конце улицы за лесом видно багровое зарево и дым. Из калиток выходят дачники.

— Это в рабочем городке горит.

— Нет. Если черный дым — значит, горят гаражи.

— Да нет же. Мужу только что с работы позвонили — там самолет разбился.

Муж у этой нашей соседки — прокурор. Приехал человек на дачу в саду повозиться, а тут на тебе. Бедный прокурор. Я ему не завидую.

— Самолет? Да что вы? Ужас какой! И все погибли?

— Самолет был личный, — говорит информированная жена прокурора, — маленький. Только один человек погиб.

— Это мафия, — говорит другая соседка.

— А все равно жалко, — говорит третья. Пробегают в сторону зарева мальчишки. И тут

Петька не выдерживает и, хоть ему строго-настрого запрещено выходить одному на улицу, выходит из калитки.

И в эту самую секунду в нашем доме, в столовой, звонит телефон. Нина снимает трубку.

— Алло? Да...

— Ничего, Алеша что-нибудь придумает, — говорит в кухне Степа. — Ему надо с Пашкой Левко поговорить. Пашка — личность темная, но в таких делах разбирается. Всегда что-нибудь можно придумать. — Степа закупоривает бутыль и несет ее к буфету.