Школа с театральным уклоном (Школа для эмигрантов)   ::   Липскеров Дмитрий

Тебя бы расстреляли, а гнусное твое тело использовали для удобрения наших бескрайних полей. Но сначала тебя бы пытали... Пить не будем?

Трубецкой. Разливай, разливай...

Серж разливает водку по стаканам.

Недалекие люди всегда либо мещане, либо палачи.

(Берет стакан, выпивает.)

Серж. Хоть бы сказал что-нибудь... (Выпивает.)

Трубецкой. Чего говорить... Все ясно. За мещанина или палача.

Серж. Он летать хотел!

Трубецкой. Кто?

Серж. Отец мой.

Трубецкой. Алкоголик?

Серж. Он пил, потому что боялся летать на трезвую голову...

Трубецкой. Чушь какая-то!..

Серж. Он три раза в больнице лежал-разбивался. Сначала с крыши прыгнул. Потом с дерева. Говорил, что высоты для взлета не хватает, вот и с крана. Тоже высоты не хватило... Надо было с Останкинской башни прыгать взлетел бы...

Трубецкой. Так твой отец, Серж, был поэтом... Я не знал. Серж! Поэт... Замечательно! От поэзии отца в тебе что-то должно было остаться... Слушай, так не может быть, чтобы в отце было, а в тебе нет, чтобы все в пустоту! Серж! Может, это глубоко спрятано!

Серж. Ты думаешь?

Трубецкой. Серж!

Серж (взволнованно). Я все время думал, что во мне что-то есть! Так действительно не может быть... Что-то осталось! Я чувствую!.. Поверь!.. Я, наверное, все-таки тоже поэт... Наверное... Только вот в чем?.. Я не знаю, в чем! Я не искал... Но я найду... Я все сделаю...

Трубецкой. Слушай, а может быть, ты поэт-человек?

Серж. Как это?

Трубецкой. Ну, Обломов! Природа создает гениев, они - гениальные произведения! Но природа иной раз выше себя прыгнет - создаст гениальное произведение, уже готовое! Произведение в человеке!.. Может быть, и в тебе нутро? Гениальная душа! Может, ты гений в том, что не делаешь никому зла?.. Может быть, ты какая-нибудь разновидность Обломова?

Серж. Витенька, ты так считаешь?

Трубецкой. Подумай хорошенько!

Серж. Думаю, Витенька...

Трубецкой. Серж, сейчас все решается!

Серж. А что... Может быть...

Трубецкой. Наливай.

Серж в задумчивости наливает водку.

Напьюсь - всех любить буду и уважать.

Серж. Как Обломова звали?

Трубецкой. Протрезвею - раскаиваться буду. Противно... Ладно, давай... За то, чтобы в тебе гений обнаружился!

Серж (немного пьянея). Да. Во мне точно Обломов!

Трубецкой. Пей, пей...

Серж (сосредоточившись). Я уверен... Теперь точно!

(Выпивает.)

Пауза.

Трубецкой (запивая чаем). Обломов-дрянь!.. Он все время лежал, но изредка ходил в сортир гадить. А за ним кто-то дерьмо выгребал!

Серж (не слушая). Он никому не делал зла! Я тоже никому не делаю зла. Я, наверное, тоже поэт-человек... Чувствую, во мне свербит что-то!

Трубецкой. Не в то горло пошло, вот и свербит.

Серж. Да! Я никому никогда не делал зла... Это верно.

Пауза.

Трубецкой. А в Африке точно пальмы растут?

Серж. Какие пальмы?

Трубецкой. Ну, кокосовые.

Серж. Растут.

Трубецкой. Ты сам видел?

Серж. Зачем обязательно видеть?

Трубецкой. И бабы твои на последнем издыхании увядающего тела... Все одинаковые они, твои бабы, и страшны лицом, потому что ты сам не красавец.

Серж. Не обсуждай мою внешность! Это вкусовщина! Меня женщины любят, и ни одна из них не сказала, что я урод!

Трубецкой. Красавец... Ну пусть, красавец.

Серж. Никогда не трогай мою внешность! Сколько можно об этом говорить!

Трубецкой. Не подставляй горбатому зеркало...

Серж вскидывается.

Ладно, ладно... А потом, когда тело увядает совсем, ты бабенок безжалостно бросаешь. Фьить!

Серж. Не безжалостно... Тут ты не прав. Я жалею. Но если бы я их не подбирал, все равно они бы никогда никого не нашли. Я скрашиваю им жизнь!.. Я дарю им счастье! Пусть немного, но сколько могу, и это счастье!

Трубецкой. В Австралии кенгуру и в Финляндии тысячи озер!

Серж. При чем тут Австралия?!

Трубецкой. Есть искусствоведы, рассказывающие о картине, которую никогда не видели... А дети им верят. Несчастные, бедные дети!

Серж. Что?

Трубецкой.