Сигнал к капитуляции   ::   Саган Франсуаза

Очень светлые, почти пепельные волосы, волевой подбородок. Он катал хлебные шарики, их уже собралась целая горка возле тарелки. Разговор за столом зашел о театре. Клер была в восторге от пьесы, вызвавшей у Дианы отвращение, и это придало беседе некоторую пикантность. Люсиль сделала над собой усилие и повернулась к молодому человеку:

— Вы эту пьесу видели?

— Я не хожу в театр. А вы?

— Страшно редко. Последний раз смотрела в «Ателье» очень милую английскую комедию. В главной роли еще была та актриса, что после погибла в автомобильной аварии, не помню имени.

— Сара, — очень тихо отозвался он и положил ладони на скатерть.

Его лицо испугало Люсиль. «Боже, как он несчастен», — мелькнуло в голове.

— Простите меня, — попросила она.

Он обернулся и тусклым голосом переспросил «что?», глядя как бы сквозь нее и прерывисто дыша, точно после удара под дых. Мысль, что это она, пусть невольно, его ударила, показалась Люсиль невыносимой. Она не любила бывать невежливой, а уж тем более жестокой.

— О чем задумались, Антуан? — Голос Дианы прозвучал резко. Повисла тишина.

— Да он просто замечтался, — засмеялась Клер. — Антуан, Антуан!

Никакой реакции. И гробовое молчание за столом. Гости замерли с вилками в руках, повернув лица в сторону бледного молодого человека, вперившегося пустыми глазами в графин на середине стола.

Люсиль тронула его за рукав, он очнулся.

— Что вы сказали?

— Я спросила, о чем вы задумались, — сухо повторила Диана, — только и всего. Или мой вопрос нескромен?

— Такие вопросы всегда нескромны, — заметил Шарль. Теперь он смотрел на Антуана с интересом, как, впрочем, и все остальные. Антуан был приглашен в роли любовника Дианы, пригретого ею из каприза. А теперь внезапно превратился в мечтающего молодого человека. Над скатертью пролетел ветерок зависти и ностальгии по прожитым годам, Клер же не на шутку разозлилась. Как это прикажете понимать? Тут собрался цвет общества, известные, блестящие, остроумные люди, знающие все и вся. Мальчишке слушать бы их, разинув рот, смеяться вовремя да благодарить судьбу, что попал в такую компанию, а не корчить ив себя невесть что. А если у тебя в башке свидание с какой-нибудь пигалицей в Латинском квартале, то какого черта ты связался с Дианой, одной из известнейших и очаровательнейших женщин Парижа? И выглядит она в свои сорок пять просто чудесно. Правда, не сегодня: что-то бледна и встревожена. Не знай ее Клер так хорошо, решила бы, что та несчастна. Клер вмешалась:

— Держу пари, вы мечтали о «Феррари». Кстати, Карлос на днях купил последнюю модель и пригласил меня прокатиться. Ощущение было такое, что пришел мой последний час, хотя он прекрасно водит.

В ее голосе прозвучало удивление: Карлос был наследником какого-то престола и Клер не переставала восхищаться его способностью иметь еще какие-то интересы помимо того, чтобы, сложа руки, ожидать реставрации своей монархии.

Антуан с улыбкой повернулся к Люсили. У него были светло-карие, почти желтые глаза, крупный нос, красиво очерченный рот. В облике его сквозило что-то очень мужественное, что не вязалось с этой бледностью, с по-детски нежными волосами.

— Простите меня, — тихо произнес он, — наверное, я показался вам грубым.

Он смотрел ей прямо в лицо, и, когда говорил, глаза не блуждали рассеянно по скатерти или по плечам, как это часто бывает. Казалось, все остальные для него просто не существуют.

— Мы сказали друг другу три фразы, две из них были извинения, — ответила Люсиль.

— Мы начинаем с конца, — весело подхватил он. — Обычно мужчина и женщина говорят это друг другу в конце, по крайней мере, один из них. «Прости, я тебя разлюбил».

— — Это еще не худший случай.