Сиреневое платье Валентины   ::   Саган Франсуаза

Это зависит от того, чего вы от них ожидаете. Если вы цените ум, смелость или искренность, то таких немного.

В а л е н т и н а. Но очень много мягких, знаете, и нежных в глубине души, но с ними плохо обращаются.

С е р ж. Тогда они начинают всего бояться и становятся такими же орангутанами, как и все остальные.

В а л е н т и н а. Орангутанами или орангутангами?

Входит М а р и, у нее в руках корзинка.

М а р и. Тебе, кажется, лучше. Вы говорите об обезьянах?

В а л е н т и н а. Да. В орангутанге есть на конце "г" или нет?

М а р и. Понятия не имею. Единственное, что я знаю, это что один из них мой нотариус. Внизу мне передали записку. Я должна быть завтра у него чуть не на рассвете! За стол! Принеси стол, Серж.

Серж уходит.

Мы едим на его святом рабочем месте, Я купила печеночный паштет и курицу… Как ты, не против?

В а л е н т и н а. Обожаю. И ужасно хочу есть.

М а р и. Для разнообразия поешь не так, как дома. Киношники и богема едят только несъедобные вещи семгу, икру, бифштексы. Только кое-где в старых ресторанах да в простом народе еще понимают толк в настоящей еде. Наваристый суп, куриное жаркое. Вот поймешь, когда мы пере едем на улицу Бак.

С е р ж (возвращаясь). На улицу Бак?

М а р и. Да, я вам еще не успела сказать. Я сняла квартиру на улице Бак. Роскошную. Восемь комнат, дайте только выиграть этот проклятый процесс…

Они садятся за стол.

С е р ж. А если не выиграешь?

М а р и. Ты что, шутишь? Ты что же думаешь, нам всю жизнь жить в отеле «Акрополь»? Нет и нет, мой мальчик. Положись на свою мать: я проиграла войну в сороковом году, я проиграла кампанию в Северной Африке, но проиграть процесс против любовницы твоего отца я просто не имею права. Восемь комнат, сплошной полумрак. Никакого вида, боже сохрани. Широкие окна, кислород, поездки за город — оставим это парижанам. Мы будем жить в Париже, как в Рошфоре, — по-бальзаковски. В сумерках и в тишине. В крайнем случае беседовать. Надеюсь, ты не любишь телевизор, Валентина?

В а л е н т и н а (рассеянно). Телевизор?

М а р и. Она даже не знает, что это такое. Превосходно.

В а л е н т и н а. Чудесно. Мы будем носить шелковые платья мышиного цвета, никогда не будем знать, какой сегодня день, а когда мы умрем, через два месяца нас найдут соседи. Боюсь только, что такой образ жизни не слишком подходит для молодого человека.

С е р ж. В настоящий момент у нас осталось три франка и один шанс из десяти получить наследство. Мне пока рано впадать в панику.

М а р и. Серж заведет себе спортивную машину, если захочет, и будет болтаться по ночным кабаре, если захочет. Будет жить в духе времени, если этот дух ему приятен. (Усмехается.) Впрочем, мой мальчик, скорее, склонен к созерцательному образу жизни.

В а л е н т и н а. А если он женится?

М а р и. Поселится в новостройке, будет читать отвратительные вульгарные газеты, сменит спортивную машину на семейный «Пежо». По воскресеньям будет приезжать к нам с детьми есть фазана с шампиньонами. Для разнообразия.

С е р ж. Но я стану королем рекламы. Весь Париж будет оклеен моими афишами, и у моей жены будет светлая норка.

В а л е н т и н а. Темная. Сейчас больше носят темные.

С е р ж. Она этого не будет знать, Я ей скажу, что вы — со странностями. Я ей скажу: «Знаешь, Валентина была такая красивая».

Она ему улыбается.

М а р и. Вы витаете в облаках. А я говорю, как будет на самом деле.

Занавес

СЦЕНА ВТОРАЯ



Та же декорация. В а л е н т и н а сидит за столом спиной к зрительному залу и что-то делает. Входит С е р ж.

С е р ж. Что вы делаете?

В а л е н т и н а (вздрогнув). Ничего, ничего, так — забавляюсь.

С е р ж. А что вас забавляет? (Идет к столу.)

Она встает.

В а л е н т и н а. Это не очень интеллектуально, это переводные картинки. Я всегда их обожала, но дома никогда не переснимала. Стеснялась горничной.

С е р ж.