Ведомство страха   ::   Грин Грэм

 — С чего это вам взбрело в голову пойти к гадалке? Будто у вас может быть будущее!

— Нет, не может. — Теперь он отчётливо помнил благотворительный базар, помнил, как он шёл вдоль ограды и слушал музыку… А миссис Беллэйрс сидела в шатре за занавеской.

— И как раз напасть на ту самую фразу, — сказал Хильфе: — «Не говорите мне о прошлом. Расскажите о будущем».

Ага, там был и Синклер. Он вспомнил с беспокойством старую машину на мокром от дождя гравии. Надо поскорее позвонить Прентису. У Синклера тоже, наверно, была копия.

— А в довершение всего Анна. За каким чёртом вас вообще могла полюбить женщина? — Он паническим голосом крикнул: — Куда вы идёте?

— Мне нужно позвонить в полицию.

— Неужели вы мне не можете дать хотя бы пять минут?

— Нет, — сказал Роу. — Нет. Невозможно. — Процесс был завершён. Он стал тем, кем мечтал быть Дигби, — цельным человеком. В его мозгу теперь хранилось все, чем он когда-либо обладал. Вилли Хильфе издал звук,

похожий на икоту. Он быстро пошёл к кабинкам, держа забинтованную руку на отлёте. Каменный пол был мокрый, он поскользнулся, но сохранил равновесие. Он начал дёргать дверь клозета, но она, конечно, была заперта. По-видимому, он растерялся; ему нужно было спрятаться в какую-нибудь дыру, чтобы его не видели… Он обернулся и умоляюще посмотрел на Роу:

— Дайте мне пенни.

Во всем городе сирены выли «отбой»; звук этот шёл отовсюду, казалось, что воет даже пол уборной. Запах аммиака душил, словно и он был частью какого-то дурного сна. Напряжённое бледное лицо Хильфе молило о жалости. Опять эта жалость… Роу протянул Хильфе пенни, потом бросил монетку на пол и стал подниматься по ступенькам, он ещё не дошёл доверху, когда услышал выстрел. Назад он не пошёл, пусть Хильфе найдут другие.



IV



Можно отсутствовать год, но, когда ты вернёшься домой и за тобой захлопнется дверь, тебе покажется, будто ты и не уходил. А можно вернуться через несколько часов, но все в твоей жизни до того изменилось, что ты почувствуешь себя чужим.

Здесь — он знал теперь — не его дом. Его дом на Гилфорд-стрит. Он надеялся, что там, где Анна, будет покой, но, поднимаясь второй раз по той же лестнице, понимал, что покоя уже не будет до самой смерти.

Дорога от Паддингтона до Баттерси даёт время подумать. Что ему делать, он решил задолго до того, как стал подниматься по лестнице. На память ему пришла фраза, сказанная Джонсом относительно Ведомства Страха. У него было такое ощущение, будто он поступил туда на постоянную службу. Но не в то маленькое ведомство, которое подразумевал Джонс, с узкими целями: выиграть войну или изменить управление страной. Его ведомство было огромным, как жизнь, и к нему принадлежали все, кто любит. Если ты любишь — ты боишься. Вот о чем ещё запамятовал окрылённый надеждами Дигби среди цветов и иллюстрированных журналов.

Дверь по-прежнему была не заперта, и у него даже мелькнула надежда, что Анна куда-нибудь убежала во время налёта и потеряна для него навсегда. Если любишь женщину, не хочешь думать, что она весь остаток своих дней будет привязана к убийце.

Но Анна была здесь — не там, где он её оставил, а в спальне, где они вдвоём смотрели на спящего Хильфе. Она лежала на кровати, ничком уткнувшись в подушку и сжав кулаки. Он позвал её:

— Анна!

Она повернула голову, не поднимая её с подушки, — она плакала, и на лице у неё было отчаяние, как у ребёнка. Он почувствовал к ней глубочайшую любовь и глубочайшую нежность. Она хотела, чтобы он был невинным и счастливым. Она любила Дигби. Нужно дать ей то, чего она хочет.

Он сказал мягко:

— Твой брат умер… Он застрелился. — Но лицо её даже не дрогнуло, словно все это не имело теперь никакого значения — вся эта жестокость, бессердечие и молодость ушли, не заслужив даже её внимания.