Смеющийся Христос   ::   де Куатьэ Анхель

Проникнуть же в параллельные сновидения человека можно. Но тут одна странность — ты можешь войти только в то из двух параллельных сновидений человека, в котором он на данный момент отсутствует. То есть я мог быть в «замке» Марка, только когда Данила был в Иудее. И быть в Иудее, только когда Данила оказывался в «замке».

Единственный раз мне удалось столкнуться с Данилой — это когда он переходил из Иудеи в «замок», а я соответственно из «замка» в Иудею. И все, что я мог сделать в этот момент, это сказать Даниле несколько слов: что это параллельные сновидения, что для выхода необходим общий элемент и что Андрей думает про некий эффект зеркала.

— Когда ты говорил, что меня дурачат, что ты имел в виду? — спросил Данила у Андрея, когда все закончилось.

— Что я имел в виду? — задумался Андрей. — Ну, мне просто показалось, что это какая-то буффонада. Анхель рассказывал нам о том, что происходит в твоих сновидениях, и я понял, что все это лишь проекции реальности. Ведь мы ничего не можем знать о Боге. И поэтому разные люди придумывают разные вещи — объяснения, теории, обряды, даже разных богов. Это вполне естественно! Если ты чего-то не знаешь, ты начинаешь додумывать…

— Да, — подхватил Гаптен, — и тогда Андрей стал рисовать схемы.

— Какие схемы? — не понял Данила.

— Разные, — отозвался Гаптен. — Ты же знаешь, он любит. В этом сне смех есть, а в том — его нет. Иосия смеется, а Мария плачет. Марк говорит, что Иосия — избранник, а в Иудее считают, что он полоумный царь. И это при том, что ты думаешь, что он — Бог.

— Я так думал? — удивился Данила.

— Ну, извини, так получалось по его схеме… — улыбнулся Гаптен.

— А… — весело протянул Данила. — Если у Андрея в схеме так, то конечно…

Андрей улыбнулся.

— А я ведь и правда так начал думать, — вдруг совершенно серьезно сказал Данила. — Этот смех! Вы не представляете, что он такое! Это чудо! Самое настоящее!

— Хоть где-то я оказался прав, — отшутился Андрей.

— Знаешь, а про Бога я с тобой поспорю… — оживился Данила.

Вообще говоря, они у нас два великих спорщика…

— В каком смысле? — улыбнулся Андрей.

— Кое-что мы теперь о Нем знаем…

— Это что же такое? — Андрей весело сощурился. — Что Он выполняет наши желания? Так я никогда в этом и не сомневался!

Данила сконфуженно рассмеялся. Андрей опередил его своим согласием. Предполагавшийся увлекательный спор был загублен на корню.

— И еще я думаю, что теперь известна единственная правильная молитва, — сказал я.

— Правильная молитва? — переспросил Гаптен и нахмурился.

— Да. Бог дает нам то, что мы хотим. И поэтому единственно правильная молитва — это благодарить Его своей радостью…

— И еще! — добавил Андрей. — Я бы тут не торопился… Есть вероятность, что прежде нужно разобраться в себе. Возможно, мы сами не очень хорошо понимаем, чего именно мы хотим — на самом деле. Но ведь получим мы именно то, что хотим. И тут вопрос — то ли мы хотим, что получим… В общем, каламбур получается… Но вы меня поняли. Знать о своих истинных желаниях, понимать их, приводить в порядок и изменяться самим, чтобы они изменились, — это ого-го-го как важно! А то будет потом «мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Смех может получиться и невеселым…

Мы все замолчали. Опустошенность. Устали…

— Кстати, есть какие-то идеи по поводу шестой Печати? — спросил Гаптен. — Это счастье, что мы Данилу нашли. И ведь совершенно случайно! Спасибо Андрею! А если бы не нашли… В общем, вопрос не праздный. — Гаптен посмотрел на меня, на Данилу, на Андрея и открыл Апокалипсис.