Смутная пора   ::   Задонский Николай Алексеевич

– Обещал Дорошенко, целовал образ, что быть ему в подданстве под высокой царской рукой со всем войском Запорожским той стороны, – начал Мазепа свою речь. – Великий государь пожаловал бы, велел его принять, а боярин, воевода милостивый, – тут он отвесил низкий поклон, – взял бы его на свою душу, чтобы ему никакой беды не было…

– Скажи Петру Дорошенко, – отвечал Рамодановский, – чтоб он, надеясь на милость великого государя, ехал ко мне в полк безо всякого опасения…

Мазепа знал, что Дорошенко ехать сюда не собирается, но сейчас он меньше всего думал о своем благодетеле и покровителе. Он весь был охвачен трепетным волнением первой встречи с людьми, которые были силой, от которых – он чувствовал это всем своим существом – зависит его дальнейшая судьба.

Представившись гетману Самойловичу, Мазепа сумел ему понравиться. Он понимал, что попович охотно возьмет его к себе на службу, но… как посмотрит на это Дорошенко? Ведь Петр Дорофеевич знает за своим писарем столько всяких неприглядных историй, что озлоблять его добровольным переходом на сторону Самойловича никак нельзя. Надо сделать все так, чтобы никакой тени на себя не положить…

И Мазепа придумал.

Вернувшись к своему гетману, он доложил, что воевода и попович держат на него злобу, хотят тайно схватить, что вообще о мире с Москвою нельзя и думать.

Испуганный Дорошенко решил опять искать помощи у старых своих хозяев – крымских татар. С письмами и подарками к хану гетман отправил своего «верного» Мазепу.

Но случилось так, что Иван Степанович, прекрасно знавший дорогу в Крым, почему-то заблудился и попал в Запорожскую Сечь к кошевому атаману Ивану Дмитриевичу Сирко…



IV



Запорожская Сечь, расположенная близ днепровских порогов, у впадения речки Чертомлыка, представляла собой своеобразную крепость, о которую не раз разбивались грозные татарские орды.

Храброе войско запорожских «лыцарей», беспрерывно пополняемое беглым и удалым людом, играло выдающуюся роль в борьбе против иноземных захватчиков – шляхетской Польши и особенно султанской Турции и Крымского ханства.

Курени – обширные общие избы, где жили запорожцы, церковь, пушкарня и несколько торговых лавок, снабжавших сечевиков хлебом, мясом, горилкой и табаком, составляли небольшой городок, окруженный шестисаженным земляным валом и башнями с бойницами.

На реке под особой охраной находился флот Сечи Запорожской, состоявший из сотен легких лодок – «чаек» и галер.

Все начальные люди Запорожской Сечи – кошевой и куренные атаманы, есаул, писарь, судья и прочие – ежегодно переизбирались общим собранием всего «товариства».

Однако богатые сечевые «старики», владевшие земельными угодьями, запасами оружия и косяками коней, старались всеми силами не давать воли «сиромашным» и «новопришлым» – бедноте, искавшей в Сечи убежище от панского гнета и крепостной неволи. При выборах кошевого и куренных атаманов «старики» заранее намечали своих ставленников, используя материальную зависимость от них голытьбы, а то и покупая голоса за чарку горилки или старый зипун.

Правда, иногда сиромашным удавалось провести в атаманы своего кандидата, по обычно, если он не смирялся, «старики» быстро его сменяли.

Атаман Сирко, выдвинувшийся из сиромашных своей изумительной храбростью, представлял некое исключение. Он ходил в кошевых многие годы и строго следил за соблюдением старинных правил товариства. [6]

Обладая незаурядным военным дарованием, всю жизнь воюя с беспокойными крымскими ордами, Иван Дмитриевич Сирко враждебно относился к Дорошенко, присяжнику турецкому. Но с Мазепой у Сирко отношения были иные.