Спуск под воду :: Чуковская Лидия Корнеевна
Страница: 8 из 10 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕЯ не перестану удивляться 23.08.10 - 16:44 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Вот, оказывается, чья была щегольская палка с набалдашником в виде волчьей головы и роскошная шуба с воротником из выдры: журналиста. Я много раз смотрела на нее, одеваясь, и думала: чья бы это? Вот он, значит, какой!
Мы зашагали по широкой асфальтированной дороге, потому что только вдоль дороги горят фонари. Было холодно, мы спускались с горы к ручью, взявшись под руки, Тихо, снежно, по-деревенски мирно - и только тиканье электростанции казалось неуместно городским. Но скоро я перестала его слышать. Тишиною были одеты темный лес вдоль дороги, овраг внизу, сверкающие звезды вверху. Мы шли в ногу по склону горы, стараясь не поскользнуться, спускаясь все ниже и ниже, все ближе и ближе к ручью. Мне хорошо было шагать с ними в лад, прятать зябнущие руки под их рукава и слушать их медленное тихое переговаривание. "Спички не забыли?" "Говорят, завтра приедет много народу, мне Людмила Павловна сказала". "И будут пробовать нового повара". "Ну, надеюсь, крем, а не повара". Молчание снега, деревьев, неба было такое властное, что сначала и нам хотелось молчать, или, если говорить, то мало и тихо. "У вас ноги не мерзнут?" Деревья подступали к дороге темным, высоким, нестройным строем. Сплошная стена елей, а над ними - блестящая луна. - Смотрите, могила, - сказал журналист и легко перепрыгнул через канаву, поближе к лесу. Мы с Билибиным остановились. Сергей Дмитриевич наклонился и тронул рукою - будто погладил по спине белый, аккуратно прикрытый снегом, невысокий, овальный холмик. - Здесь были большие бои, - сказал Билибин. - Зимою сорок первого... За столиком у окна сидит еврейский поэт с орденами, за третьим столиком. Видали? Такой седоватый, плотный. Векслер. Он здесь воевал, немцев выбивал из Быкова. Мы постояли. Маленький холмик, прикрытый снегом, белел перед нами. Журналист перепрыгнул через канаву на дорогу обратно и снова взял меня под руку. Мы пошли дальше в полутьме, к которой уже привыкли глаза. Под ногами застучал мост. На перилах ровненько и аккуратно длинной пухлой полосой лежал снег. - Прислушайтесь, ручей слышен, не замерз, - сказал журналист. Мы остановились. Я высвободила руки из-под их рукавов. Мы, каждый порознь, подошли к перилам. - Нет, не слышен, - сказал Билибин. - Нет, прислушайтесь, слышен, - упрямо повторил журналист. Я прислушалась. Жаль было портить скатертку снега, но журналист уже все равно положил на перила палку и я решилась испортить снег локтем. У журналиста, когда он, прислушиваясь, снял для чего-то очки, лицо оказалось доброе, ребяческое - словно и не его были эта фатоватая шуба и палка. - Да, слышу, - сказала я. - То да, то пропадает, - согласился Билибин. - Постоим немного. Мы стояли, глядя на лес и друг на друга, слушая стук электростанции и пробивающийся сквозь него детский говорок ручья. - Что сегодня у нас в газете? - спросил Сергей Дмитриевич. - Вы, кажется, читали? А я не посмотрел. Как отдых развращает! Собственную свою газету не читаю. Уже дней десять, честное слово. - Ничего особенного, - ответила я. Мне подумалось, что дело тут, пожалуй, не в отдыхе. Присутствие леса, снега, елочки на пригорке - вот что запрещает читать газеты. "- При музыке!" - вспомнилось мне. - Кажется, Пастернака опять пробрали, - как бы в ответ на эту строку произнес Билибин. По его неопределенной интонации нельзя было понять, одобряет он, что поэта пробрали, нет ли. - Кто? - спросил журналист. - Не припомню фамилии. Цитирует стихи и говорит, что непонятно. - И на самом деле он как-то очень непонятно пишет, - с мягким укором сказал журналист. - Мне недавно жена вслух читала, так мы смеялись даже: ничего не понять. Как-то очень негладко у него получается. А уж если мы не понимаем, мы! то как же народу? - Он помолчал укоризненно. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|