Страшная сказка   ::   Бобров Михаил

---------------------------------------------

Бобров Михаил

Страшная сказка



Михаил Бобров

Сказки города Ключ

История четвертая

Страшная сказка

Человек вошел в лес и сразу почувствовал, что ему стало теплее. Снаружи, в поле, стоял промозглый день, снег и грязь перехватывали горло дороги, лужи душили ее, и она извивалась между холмов, словно стремясь сбросить с себя ощущение бесконечного мозжащего холода.

Человек привык думать обо всем, что лежит вне леса, как о наружных вещах. То, что находилось в лесу, было своим, известным. Возвращаясь в лес, человек совершенно осознанно возвращался домой. Вот и сейчас, чуть только войдя под деревья, путник почувствовал себя лучше - хотя на самой опушке леса воздух был нисколько не горячее, чем в холмистых полях. Он остановился, присел под раскидистый дуб на небольшую сухую горку при узловатых корнях, глубоко вдохнул, расправил плечи и, наконец-то, перестал горбиться и дрожать от холода.

Потом он легким движением поднялся, поплотнее запахнул на груди потертый бурый плащ из грубой кожи, и решительно зашагал в глубину леса.

***

Мы все сидели за партами и ждали, когда же учитель соизволит отпустить нас домой. На этом уроке он лгал больше обычного. Мне не терпелось спросить его, почему и зачем - Учитель Кин вовсе не глуп; он наверняка заметил, что и я, и мой сосед ему не поверили. Но он также не мог не заметить, что мы промолчали, из чего наверняка сделал вывод, что мы будем спрашивать его после - или донесем на него, как один из выпускников донес на Серда Мехеддина. Мехеддин пришел с севера, никто не мог поручиться за него здесь. Поэтому доноса правитель не стал и разбирать - махнул рукой, и по этому знаку Серда бросили в пропасть, только его нездешние башмаки рубчатой подошвой сверкнули над обрывом.

Наконец Кин Нагата поднялся и объявил нам, что все мы вольны идти, куда пожелаем, а с занятиями на сегодня все.

- А Вы, молодой человек, - Кин хихикнул, - Ор-рел наш, дон Р-рыба! - с видимым удовольствием произнес он мое имя, - Вы будьте любезны задержаться, он ловким движением выхватил из-за спины розгу, обещанную мне еще на первой сегодняшней паре, - Я собираюсь напомнить Вам некоторые - х-хи! грамматические формы. А то как бы Вы не опозорили нашей школы Вашим - га-га! левобережным произношением. Все вон!!! - вдруг заорал Кин, выпучив глаза, и класс, который был готов заржать, поспешно, гнусно хихикая и давясь этим грязным смехом, потек в узкие двери, в мрачный, затхлый, сырой коридор пещерного города, и дальше, дальше - по своим конуркам с окнами в кратер - или наружу, по сторожевым вышкам. Кин Нагата выглянул следом, удостоверился, что никого нигде поблизости нет, выдохнул, и крутанул розгу в воздухе классическим движением для сабли-шамшера: вниз, кистью, потом с выходом на замах, из-под руки резко вверх, и только затем обходным неуловимым движением - по дверному замку, с оттяжкой. Будь это закаленная медвежья сталь, замок бы развалился надвое, но в руках у моего наставника была лишь лоза.

- Садись, Рыб божий, - фыркнул учитель, и я с облегчением развалился на учебной скамье. Сидеть полдня по струнке здорово утомляло. Нагата захлопнул дверь и наложил замок.

- Вижу по глазам, что хочешь спросить. Ну?

- Зачем лгали, Учитель Кин?

- Так ты заметил?

- Не я один заметил. Сосед мой...

- Соседу своему завтра покажешь шрам. Тот, который тебе Синяя Плеть оставила. Красивый шрам, развесистый, как дубль хороший. Только что стойку на руках не делает и не танцует.

- Хороший как что?

- Как дуб! Покажешь шрам. Скажешь, что я все про него, стукачонка, знаю, и что, если пискнет, будет и ему то же. А теперь спрашивай, спрашивай...

И я спросил. Про все спросил. Не противно ли ему лгать, выставляя нашего князя наместником божиим.