Стрела Голявкина   ::   Бубнова Людмила

---------------------------------------------

Бубнова Людмила

Стрела Голявкина



Людмила Бубнова

Стрела Голявкина

Журнальный вариант

Цена

1

К славе надо стремиться целенаправленно, торопиться, пока жив-здоров, заботиться, чтобы, не дай бог, не прошли мимо, не забыли, не опередили, напоминать о себе беспрерывно...

А он?..

Я встретила на улице Бориса Алмазова, талантливого, толкового, всегда открытого к разговору.

- Голявкин - чуть ли не единственный настоящий писатель начиная с шестидесятых. "Добрый папа", "Полосы на окнах", "Ты приходи к нам, приходи" - литература мирового масштаба, - говорит Алмазов.

Я не привыкла к столь открытым высказываниям, не верю своим ушам: вдруг он говорит мне просто приятные слова?

- А ты почем знаешь? Писатели ведь друг друга не читают.

- Я все читаю! - утверждает Алмазов. - А которые настойчиво считали себя первыми - элементарные снобы, видно в каждой строчке.

Я пересказала разговор Голявкину.

- Как ты относишься к таким словам? - спрашиваю. - Вдруг он лукавит?

- Хорошо отношусь, - говорит Голявкин. - Я сам так же считал, когда писал...

Вот, оказывается, какое уверенное тщеславие хранится в молчании! Но этот писатель, как ни странно, сам сторонится своей славы. Будто боится: за то, что раз публично похвалят, определенным образом придется благодарить всю жизнь. Он все время, я замечала, уходит с общественной арены в скудное пространство своей квартиры, будто прячется в лоне семьи. И пишет пером или кистью. Дом у нас - основное рабочее место днем и ночью: мы отдыха не знаем, стол и пол засыпаны бумагами, завалены красками, стены завешаны и заставлены холстами (не шкафами, не мягкими креслами и диванами - у нас все это не помещается, совершенно некуда ставить).

Однажды на писательском собрании его случайно выбрали членом правления. На заседании правления представитель обкома по идеологической работе предложил кандидатуру на пост председателя. И все единогласно за нее проголосовали. Кроме Голявкина. Именно безоговорочное согласие его покоробило. Он ушел с заседания и больше ни на одно не ходил.

Он думал, наивный, что ценить его должны за творчество, а не за другую деятельность.

2

Мне обидно, что он недооценен.

Я видела: среди множества писателей он чуть не единственный имеет в литературе свой неповторимый стиль. Разве такое не ценно? Должно быть ценно, уже потому, что редко.

Удивительное дело: среди целого сонма балбесов - его родни, моей семьи, кучи родственников, массы соседей - только один человек сумел стать писателем и художником с академическим образованием. Кстати, с высшим образованием среди родственной толпы найдется не один. Но занимаются все, по-моему, только собственным обменом веществ - таков у них темперамент.

Я видела, что он и среди своих один. А один человек, как мы узнали от Хемингуэя, "не может ни черта". Кроме меня, ему некому было помочь, и я всегда была с ним солидарна.

3

Подросток сын, созерцая домашнюю обстановку, живя и страдая в ней изо дня в день, наконец однажды недобро сказал:

- Вы все время работаете, а настолько нищие, что у вас нечего даже украсть.

- Картины и книги - большое духовное богатство, - защищалась я.

- Сколько стоит?

- Со временем должно стоить миллионы.

- Когда? Никто же не видит...

- Может, лет через сто.

- Может, через двести?

- Может, через тысячу, я точно не знаю.

- Значит - никогда!

- Сейчас нам некогда. Видишь, работаем. Не переживай: ты не голоден, одет. Беспокоиться тебе не стоит, - объясняла я отсутствие достатка в семье.

4

Пока сборник "взрослой" прозы ждал выхода в свет, шла беспрерывная работа для детей: много сил и времени отнимала прекрасная сфера - детская литература. Там выходили книга за книгой, Голявкин становился хрестоматийным автором.