Таланты   ::   Короленко Владимир Галактионович

Но и ночи стояли все такие же: сырой, пронизывающий ветер с дождем или тут же тающим снегом.

Всех спокойнее мирился с задержкой актер. Полная превратностей жизнь приучила его к философии. Он весь день пил чай с плохим трактирным ромом, раскладывал пасьянс или спал. Порой развлекал собеседников анекдотами, которые рассказывал с ленивой полусерьезностью.

Трудно сказать, почему в этой обстановке зашла речь о таланте...

- Ну, что же, черт возьми, - нетерпеливо сказал Грегуар, безнадежно рванувшись опять от окна. - Расскажете вы нам, наконец, о вашей потасовке из-за таланта?..

- Расскажу, - спокойно ленивым баском ответил Илья Андреевич, - но если вы ждете, что это надолго разгонит ваш сплин, то разочаруетесь. Просто, видите ли, дело в одном разговоре, тоже вот, - как и у нас сейчас, - о таланте. Такая уж волнующая тема... Была у нас в труппе актриска одна... Любецкая. В провинции имеет успех.

- Бездарность, - авторитетно сказал поэт.

- Ну, нет... Не скажите, - возразил, оживляясь, Грегуар. - Я ее видел в N-ске... Что-то есть...

- Вот именно, как вы изволили выразиться, что-то... В роли, какую ни дайте, действительно, пожалуй, бездарность... Досада одна. А что-то чувствуется... Особенное этакое, женское...

- Сорокапятилетняя баба... - отозвался опять поэт.

- И сорокапятилетняя, правда. И вот, изволите видеть, - в этом, пожалуй, и вся штука. Ведь привлекает. И не только одних воздыхателей, "поклонников", - эти, как мухи на мед... А и публику, ту, которая нам интереснее, которая дает сбор...

- В чем же, по-вашему, дело?

- По-моему? Дело все-таки... в таланте-с...

- Да ведь сами же вы его отрицаете...

- А вы вникайте... В том-то и дело-с: что такое талант? Разные ведь и таланты бывают. Вот, как-то в Астрахани, в свободный вечер пошел я в цирк. В своем деле собратья тоже, артисты, как и мы грешные. Так там у них молодой человек был. Скачет на спине лошади, затянутый в трико... Между пятками держит шар от бильбоке, а чашку приделал, каналья, к носу. На всем, представьте, скаку поддает шар пятками кверху, а носом ловит...

- Черт знает что! - сказал поэт с видом возмущения.

- Сам видел, - спокойно ответил Илья Андреевич. - И не черт знает что это, а именно талант. Дайте эту задачу гениальнейшему математику: по механике-то пусть он рассчитает... А тот без теорий вероятностей одной этой отгадкой мускулов... делает!.. И посмотрел я в это время на лицо его... Ну, лицо, положим, ничего особенного, а во всей фигуре - легкость, беструдность эта, порыв, восторг, вдохновение... И ведь как захватывает толпу... Дамы, уж не говорю: лавочник поблизости от меня сидел, - толстый, заматерелый за прилавком... Поверите, - весь так и трепещет и устремляется в пространство... Это что значит? А значит это, милостивые государи, психическое воздействие... Да, да! Талант, почти гениальность мускулов. Она бессознательно накоплялась предками этого жонглера в течение многих поколений, как предками Ньютона накоплялась для него способность математических обобщений, как предками Кина - драматическое дарование... Постойте, Грегуар, не волнуйтесь... потому что я прав. Что делал Кин: плакал и заставлял плакать толпу... Другой смеется и заставляет смеяться. Ну, а этот летает и... подъемлет, так сказать, за собою несчастных мещан, порабощенных притяжением земли.

Грегуар и поэт засмеялись. Илья Андреевич деловито разбавил холодный чай коньяком.

- Ну, а Любецкая? - спросил Грегуар. - В чем же ее талант? Кого и куда она за собою подъемлет?

Актер посмотрел на него и сказал:

- Вас первого... Да. Признавайтесь: не вы ей в N-ске серебряный сервиз поднесли?.. И теперь вот как вас захватило любопытство... Любопытно? Захватывает?

- Что ж... Действительно любопытно, - сказал Грегуар, слегка покраснев. - Нет, не шутя. Я чувствую, что вы правы. Игра, действительно, посредственная. А что-то есть.