Тамерлан. Правитель и полководец   ::   Лэмб Гарольд

Она отсутствовала, когда перед шариатскими судьями зачитывался брачный договор, под которым, как велит Коран, ставились подписи свидетелей.

Перед свадьбой она приняла ванну в воде, благоухавшей эссенцией розы. Ее длинные черные косы, чтобы сиять шелковистым блеском, сначала смачивались в масле кунжута, а затем в горячем молоке. После этого ее одевали в длинное платье гранатового цвета, украшенное вышивкой из золотых цветов. Платье было без рукавов, как и накидка поверх него из белого шелка и серебряной парчи – длинный шлейф от платья несли ее служанки.

На ее хрупких плечах рассыпалась копна черных волос. С мочек ушей свисали подвески из черного жадеита. Голову украшала шапка из золотой парчи, ее венец покрывали цветы из шелка, плюмаж из оперения цапли спускался сзади к волосам.

В таком облачении Алджай шествовала среди ковров, на которых сидели представители племенной знати, привлекая их внимание. То же повторилось, когда она, переодевшись в платье другого цвета, проследовала в обратном направлении. Даже ее чистую оливковую кожу белили порошком из риса или свинцовыми белилами. Поверх бровей и между ними наносили соком особого растения темно-синюю линию.

Пока мужчины подмешивали к вину спирт, чтобы быстрее захмелеть, а Алджай ходила среди них с бесстрастным лицом, прямая и настороженная, Созидатель Эмиров бросал жменями бриллианты в участников пира. По его знакам нукеры били в окольцованные бронзой седельные барабаны, удары в которые возвещали веселье и войну.

– Пусть Аллах дарует этой паре мир! – кричал Зайнеддин. – И нет бога, кроме Аллаха!

Затем наступило время раздачи подарков, но не невесте, а гостям. Казган поднялся и стал переходить от одной группы гостей к другой. Слуги несли за ним халаты. Некоторым достались сабли, другим – драгоценные пояса. Казган не скупился в одаривании испытанных соратников. Он знал, насколько важна их добрая воля.

Пока представители знати и воины лежали в тени дубовых и ивовых деревьев, сквозь которые пробивались солнечные блики, в довольстве и дремоте на коврах, пришли сказители и расположились на корточках между гостями. Заунывно затренькали струнные инструменты, и мягкие голоса стали декламировать заученные предания – слушатели живо реагировали на знакомые интонации и жесты. Эти предания они знали не хуже, чем сказители, и чувствовали себя обманутыми, если какая-нибудь фраза из предания изменялась или выпадала из общей тональности декламации. Время от времени они, как и подобает гостям, выражали громкой отрыжкой одобрение ходом торжества.

Стало смеркаться, и появились слуги с факелами в руках. Вдоль берега реки и под деревьями висели горящие фонари. Вынесли новые кожаные блюда с едой. Гости приветствовали гортанными звуками дымящиеся части бараньих туш и лошадиные ляжки, а также ячменные лепешки, пропитанные медом.

Среди них вновь проследовала Алджай, чтобы больше не возвращаться. На этот раз она сидела на белом породистом арабском скакуне. Он осторожно ступал по коврам. Через седло была переброшена шелковая попона, концы которой касались земли. Тимур вел скакуна в свою юрту.

Там, вдали от гостей, служанки Алджай помогали ей освободиться от головного убора и платья со шлейфом. Они принесли сундуки с ее одеждой. У служанок вызывал улыбки трепет девушки, когда снимали с нее верхнюю одежду. Она осталась в своих ичигах и нижней рубашке. Густые длинные волосы свободно свешивались вниз.

Служанки согнулись в почтительном поклоне перед молодым господином, бесшумно вошедшим в юрту. Его глаза были устремлены на Алджай. Другие женщины удалились. Несколько спутников Тимура, топтавшихся у входа в юрту, опустили занавес входного проема и разошлись по домам.