Таверна трех обезьян (Рассказы)   ::   Бас Хуан

Но с другой стороны, во время странствий по миру мне доводилось встречать дважды одного и того же человека в местах совершенно несхожих и весьма далеких

друг от друга. На свете иногда происходят самые немыслимые совпадения.

- А вы? Вы тоже отсюда родом?

Я тотчас пожалел, что задал этот простой вопрос. В действительности, если по невероятному совпадению незнакомая женщина являлась матерью Марианы, я не желал об этом знать. Мелодия из "Джонни Гитары", которую, кстати, пианист, доиграв до конца, начал снова, и разительное внешнее сходство уже и так предостаточно разбередили мои воспоминания.

- Нет, но я живу в Бильбао уже давно, очень давно...- ответила она загадочно, или мне так только показалось.

Вероятно, мне стали чудиться призраки там, где не следует.

- Как насчет тебя? Давненько не бывал в родных краях?- заговорила вдруг вторая особа, находившаяся у стойки рядом со мной.

Она была намного моложе хозяйки, примерно моих лет, и неописуемо вульгарна. Крашеная блондинка со светлыми глазами навыкате, щуплая, с короткими ногтями, покрытыми облупившимся красным лаком - неряшливости в женщинах я всегда не выносил.

- С тридцать шестого года. Когда началась гражданская война, меня увезли в Лондон, но я был тогда еще очень мал.

- Ни фига себе, небось заливаешь... Правда, болтаешь ты по-испански чертовски здорово... хоть как по писанному, но и впрямь отлично.

- Что ж, спасибо. Мама меня научила... ну, а потом я изрядно попрактиковался в Южной Америке.

Блондиночка изобразила на лице сладострастную, как она считала, гримасу, и отважилась протянуть лапку с облезлыми ногтями, едва коснувшись моей левой руки. Стараясь не выглядеть грубым, я уклонился, взял свой бокал и неторопливо приблизился к пианисту. Таким образом я на мгновение отвел глаза от хозяйки, которая, в свою очередь, молча и пристально наблюдала за мной.

- Вы любите музыку, сударь? Если вам не нравится, я перестану играть...

Пианист слегка повернул голову, обращаясь ко мне, не прекращая нажимать на клавиши и не выпуская сигарету изо рта. Сухопарый, лет семидесяти, с приятными чертами, он имел одну особенность, которая сразу обращала на себя внимание и являлась определяющей в его внешности - старик был одноглазым: в правой глазнице сидел скверный стеклянный протез, мало походивший на настоящий глаз и придававший его лицу ненормальное, словно застывшее, почти нечеловеческое выражение.

На приставном столике стояла пепельница, набитая окурками, рядом лежали пачка черного табака и сигаретные гильзы без фильтра. Средний и указательный пальцы на обеих руках побурели, выдавая в нем заядлого курильщика.

-Я восхищен, играйте дальше, пожалуйста... А вам тоже нравится фильм?

- Какой?

- Ну, музыка, которую вы играете, это главная тема из "Джонни Гитары", вестерна... фильма о ковбоях...

- Вон оно как, понятия не имел... Век живи, век учись. Ведь я не умею читать ноты, партитуру, я хочу сказать... играю со слуха...

- У вас прекрасно получается,- вежливо заметил я. - В таком случае, кто же вас научил этой мелодии?

- Должно быть, какой-то приятель, я уже не помню... Да, вроде одного из тех...

Пианист кивком указал на статуэтки, украшавшие крышку фортепьяно. До сих пор я не обращал на них внимания, хотя они несомненно того стоили, в частности, объясняя, откуда взялось название кабачка.

, Это оказались фигурки трех обезьян высотой около двадцати сантиметров, вернее, искусное миниатюрное изображение людей с обезьяньими лицами и лапами. Они обитали в собственном домике, ящичке красного дерева с открытыми дверцами; устройство по виду напоминало своего рода театральную сцену с подмостками и задником. Две обезьяны, сидевшие по краям, были одеты в одинаковые костюмы по моде XVIII столетия: расшитые камзолы, атласные короткие панталоны с белыми чулками, туфли с пряжками и завитые напудренные парики.