Волчья ягода   ::   Данилова Анна

Аннотация: Неведомые противники – шаг за шагом – медленно сводят с ума бывшую банкиршу Анну Рыженкову, обобравшую сотни вкладчиков и вот уже три года проживающую в земном раю на острове Мэн. Вызванная в Москву на похороны сестры Милы, она проходит сквозь все круги ада, тщетно пытаясь разгадать, чья же ненависть породила столь изощренную месть…

---------------------------------------------

Анна ДАНИЛОВА

ВОЛЧЬЯ ЯГОДА

Глава 1

Молодой человек в сером твидовом костюме, сидевшем на нем нескладно, словно с чужого плеча, остановился перед дверью старого особняка, в котором располагался морг, чтобы перевести дух, и оглянулся, словно ища поддержки у мокнущих под дождем древних разросшихся лип Промозглый октябрьский день, синий воздух, пузырящиеся лужи, в которых плавали мертвые желтые листья, горьковатый запах осени – все это как нельзя более подходило для встречи со смертью Он в последний раз вздохнул и вошел в пропитанный запахом карболки длинный узкий коридор, освещенный тусклым желтоватым светом ламп Где-то здесь, совсем рядом, находилась ОНА И если бы не крупная, похожая на малину родинка на бедре Он снова остановился, не в силах толкнуть перед собой уже следующую дверь, за которой его ждали “Вы должны поехать для опознания"

Кому он должен? Ей? Вероятно, но она сама выбрала этот путь, так что нечего тут искать виноватых Каждый волен распоряжаться своей жизнью по собственному желанию Она была взрослой девочкой и вполне здраво оценивала все, что происходило с нею в последнее время Стало быть, надо как можно скорее покончить с формальностями, а именно – увидеть ее, чтобы сказать да, это она Ведь она же не дворняга какая, у нее было имя, и она имеет право, как любой другой человек, на достойное погребение Он распахнул дверь и зажмурился от яркого света и совершенно убийственного, тошнотворного запаха…

К нему тотчас подошел человек в белом халате, поверх которого был повязан темно-зеленый, в бурых пятнах, клеенчатый фартук. У этого мясника-доходяги (плоского, будто камбала, и явно страдающего болезнью желудка) было красное, словно у алкоголика, лицо с выпуклыми голубыми глазами, бесстрастно глядящими сквозь стекла очков, тонкий с горбинкой нос, бледные губы-ниточки и смешно торчащий подбородок. Редкие и пушистые, как цыплячий пух, волосы его были растрепаны.

– Идите за мной, – произнес человек бесцветным голосом, делая знак следовать за ним.

В соседней комнате, огромной, с матовыми овальными окнами, голубеющими на фоне всего белого и яркого от слепящих ламп, на столе лежала женщина. Голова ее была покрыта влажной марлевой салфеткой. Когда человек в фартуке приподнял салфетку, посетитель едва не лишился чувств: у женщины не было лица, вернее, на том месте, где должно было находиться лицо, полностью отсутствовала кожа. Но он узнал покойницу, узнал ее по волосам, хотя они мало походили на то золотистое облако, которым восхищались ее мужчины… Теперь это была бесформенная, мокрая, спутанная волосяная масса с застрявшими в ней веточками, листочками, травинками… Узнал он и ее тело, некогда белое и нежное, а теперь напоминавшее увеличенную в размерах тряпичную куклу, покрытую плесенью и поврежденную в некоторых местах чем-то острым…

– Господи, ее что, пытали? Что это за ужасные рваные раны? А эти синяки? Скажите, это было сделано при жизни?

Он даже не слышал, что ему ответили. Он вдруг сжался, словно все эти раны и ссадины переместились на его тело и теперь больно саднили.

Он не отрываясь смотрел на потемневшую родинку на ее бедре – словно переспевшая ягода малины прилипла и вросла в кожу.

– Странно, что они не вырезали ее, – с профессиональным цинизмом заметил человек в фартуке.