Три цвета времени   ::   Виноградов Анатолий Корнелиевич

Бейль поклонился молча и ничего не ответил, главным образом потому, что улыбка сбежала с лица маршала. Рядом с Бейлем стоял только что приехавший в армию Декардон – юноша с лицом Адониса, с пышными кудрями.

Снявши каску, спешившись и держа повод вместе с каской в левой руке, Декардон улыбался счастливой, беспечной улыбкой. Маршал не мог простить ему парижской шутки. Эдмон Декардон, живший, так же как и Дарю, на улице Делилль и постоянно бывший гостем молодого Марциала Дарю, такого же, как он, повесы, имел дерзость, переодевшись в женское платье, прицепиться к Пьеру Дарю с наглостью уличной женщины ипреследовать его легкомысленными речами до самого подъезда, невзирая на удивленные взгляды портье и лакея. Участник этого предприятия, Анри Бейль, был свидетелем того, как маршал Дарю с негодованием кричал, что лучшая из улиц Парижа сделалась достоянием шлюх, осаждающих прохожих. Но увы… проделка была раскрыта, и с того дня Дарю приходил в молчаливую ярость при виде Декардона. Прошло много лет. Дарю забыл об этом происшествии, но присутствие Декардона продолжало его беспокоить.

Сейчас, на Поклонной горе «в такой исторический, в такой неизмеримо важный момент, когда Восточная Европа побежденной львицей ложилась у ног французского императора», лукавые глаза Декардона казались Дарю оскорблением. Родственные чувства к Бейлю мгновенно заглохли.

На гребне холма началось оживление. С холма на холм, из отряда в отряд бежали слова о том, что перед императором появился русский офицер. Значит, будет сейчас же установлен порядок сдачи великого города.

Усатый гренадер подъехал к маршалу Дарю. Император его требовал.

Желтое лицо Бонапарта было злобно. Между бровями появилась морщина. Офицеры и маршалы, стоявшие в отдалении, видели только гневные жесты, настолько широкие, что шевелился плюмаж на шляпе Дарю. Через четверть часа маршал повторял:

– Император гневен. Сейчас был адъютант Милорадовича и потребовал, чтобы дали полную возможность уйти последним казакам из города. Знаете, побежденные ставят ультиматум: «Или разрешите уйти из Москвы, или мы сожжем Москву». Император согласился на все и приказал «привести бояр, которые обязаны знать порядок сдачи городов»… Этот наглый офицер говорит, что Москва пуста, – добавил маршал. – Что за вздор! Какие лгуны эти славяне!

Затем, обратившись к военным комиссарам, он, как тонкий дипломат, решил сгладить впечатление неловкости:

– Легко сказать «привести бояр»! Не хватает, чтобы в Австралии раздавались этакие слова команды. Однако, друзья, успокойтесь. Неаполитанский король уже вошел на фобурги [6]  Москвы. Он пишет мне письмо. Его со всех сторон с криками восхищения окружили бородатые номады, [7] спутники сказочного Немврода [8] , конные мужики, которых зовут казаками. Это дикое племя провозгласило его своим хетьманом, – древние полководцы Запорожской Сечи. Если император сейчас опрашивает храбрейших и при возгласах целого полка награждает солдат, то казаки делали это только в XVII веке. Московские цари отняли у них свободу. Друзья, Мюрат сейчас герцог казаков, но (Дарю развел руками), провозгласив его хетьманом, эти дикие люди с хохотом ускакали по улицам Москвы. Поэтому, хотя нет оснований ожидать сражений, все-таки будьте готовы ко всяким засадам и козням.

Была середина сентября, а ночь наступила теплая. Небо было прозрачно и сине. Луна серебрила лежавшую перед французскими отрядами Москву. Бейль не спал. Он смотрел, как метеориты и астероиды чертят осеннее небо, как звезды улетают в пространство. Широкоплечий и высокий его спутник Бюш говорил:

– Я суеверен. Когда падают звезды в этих равнинах, я боюсь заката наполеоновской звезды.