Вороны не умеют считать   ::   Гарднер Эрл Стенли

— Ничего не понимаю! — воскликнула Берта.

— Я тоже, — сказал Шарплз. — Но она считает это правильным. Не хочет, чтобы ей оказывали предпочтение. Считает, что наследство должно быть разделено поровну, и ей плевать на наше право выдавать деньги по своему усмотрению.

— А у вас есть такое право?

— Да, пока младший из наследников не достигнет двадцати пяти лет… И пока не истечет срок опеки.

— Выходит, когда Роберту Хокли исполнится двадцать пять, вы должны будете отдать ему половину оставшихся денег?

— Нет, когда двадцать пять лет исполнится Ширли. Роберт на три года старше, и ему будет уже двадцать восемь. К этому сроку мы либо сразу выделим ему половину всех средств, либо учредим пожизненную ренту, половина которой будет причитаться ему.

— То есть все поделите поровну, не так ли?

— Да, но мы можем выбирать: дать наличными или учредить пожизненную ренту.

— И это все, что вы можете?

— Да.

— Но пока срок опеки не истек, вы имеете право выделять деньги наследникам по своему усмотрению?

— Вот именно.

— Так что же вам от нас нужно?

— Понимаете, — замялся Шарплз, — мне трудно объяснить, что за человек Ширли Брюс… Это очень решительная молодая особа…

— Вы это говорили…

Неожиданно Шарплз переключился на другую тему:

— Вы знаете Бенджамина Наттолла?

— Владельца ювелирного магазина?

— Да.

— Не знаком, но слышал о нем.

— Кажется у него очень дорогой магазин? — вступила в разговор Берта.

— Он имеет дело с драгоценностями самого высокого качества, — ответил Шарплз. — Предпочитает изумруды. Большая часть наследства Коры Хендрикс — золотые прииски в Колумбии… Вы разбираетесь в изумрудах?

Глаза Берты загорелись.

— Лучшие в мире изумруды добывают в Колумбии, — пояснил Шарплз. — Колумбийское правительство полностью контролирует их добычу, устанавливает ее размер, правила огранки и продажи. Неизвестно, чем именно определяются решения правительства — это государственная тайна. И если кто-то сумеет выяснить конъюнктуру, можно сказать, что ему крупно повезло.

— То есть? — поинтересовалась Берта.

— Гм, представьте себе, что на несколько лет добыча изумрудов прекращена… Правительство Колумбии будет утверждать, что это в интересах государства. Если вы сможете войти в доверие к кому-либо из членов правительства, то, пожалуй, вам покажут запас изумрудов — вот, дескать, тут все, а теперь добыча стоит очень дорого, и приходится ждать более благоприятной конъюнктуры…

— Ну и что? — спросила Берта.

— Дело в том, — продолжал Шарплз, — что неизвестно, действительно ли увиденное вами — весь запас изумрудов. Выяснить же это невозможно. Вам показывают какие-то камни, разложенные по полкам. Поди разберись…

— Кора Хендрикс владела не только золотыми приисками, но и месторождениями изумрудов? — уточнил я.

— Вовсе нет. Не торопитесь с выводами, молодой человек, это может привести к ошибкам. Мы работаем с гидравлической техникой на золотых приисках, расположенных весьма далеко от изумрудного пояса. Но у меня хорошие связи в деловых кругах Колумбии, и я разбираюсь в конъюнктуре изумрудов.

— А при чем здесь Наттолл? — спросил я.

— Я довольно часто бываю в Колумбии, и, как уже сказал, там у меня есть деловые связи. Второй опекун, Роберт Кеймерон, бывает там еще чаще. Кое-что я знаю сам, кое-что — от Кеймерона. Сплетни, слухи — все это может пригодиться. А Наттолл — специалист по изумрудам, и потому нуждается в такого рода информации.

— И вы с ним откровенны?

— Не совсем. Бывают сведения конфиденциального характера, ну а со сплетнями и различными слухами я его знакомлю. Мы по-своему близки, хотя он очень ловок и скрытен, короче, хитер как черт. Что ж поделаешь — приходится.