Воровские гонки   ::   Христофоров Игорь

- А вот фиг ему! - показал тому же потолку дулю Жорик и, ослабив еще в воздухе пальцы, шлепнул ими по карману брюк.

Удар мгновенно заставил его сгорбиться. Он внимательно посмотрел на то место, по которому только что шлепнул ладонью, и кровь загудела в ушах. Кто-то злой и сильный сдавливал ему голову в висках шершавыми плотницкими ладонями.

- По... по... порезали, - еле произнес он. - Карман порезали... Кошелька нету... Совсем нету...

- Что ты сказал?

- Нету... Семь тысяч долларов... Там - семь тысяч до...

Горячечными глазами он обвел гулкий зал аэропорта, и каждый из идущих, стоящих и сидящих людей почудился ему вором. Как будто все они, белые, черные, желтые, серые, сговорившись, украли у него кошелек. Украла сама Америка.

- Куда убежал этот... серенький?! - обернувшись к перепуганной Жанетке, спросил он. - Куда?!

- Кажется, в ту сторону... А ты разве не видел?

- Смотри за сумкой! - крикнул он и рванул в том же направлении. Огромная гулкая пещера аэропорта, пока он старательно бежал, дублировала все звуки под ее сводами, кроме ударов его кроссовок о плитку пола. Его будто бы и не было в Америке. Но ведь он бежал!

Он был! Он существовал! Да, он бежал и именно этим бегом, этим бесцеремонным расталкиванием всех встречных и попутных пытался доказать, что он приехал, что он здесь, что его, наконец, обокрали.

Трижды он останавливался и, усмиряя дыхание, озирался. Ни худого, ни серенького не было и в помине. Они будто бы по пути обрели скорость самолета и взмыли сквозь потолок аэропорта.

Жора выбежал на улицу и поневоле чуть не сел на корточки от невиданной жары. Московское пекло по сравнению с нью-йоркским смотрелось слякотной осенью. Солнце выжгло воздух, оставив вместо него вакуум. Машины раскачивались в вакууме точно желе на тарелке. Люди тоже раскачивались. Будто водоросли на дне озера. Медленно и плавно. Но ни одной худой или серенькой водоросли не было.

Обливаясь потом, Жора Прокудин вернулся в прохладу аэропорта, уже почти не обращая внимания на людей, добрел до Жанетки и остановился, не в силах произнести хоть слово.

- Не нашел, - поняла она.

Слов во рту не было. Ни одного. Жара сожгла их на улице возле аэропорта. Темя болело, словно в него, как в щель банкомата, воткнули пластиковую карту. Хотелось побыстрее вытянуть ее оттуда. Он прижал к темени ладонь, поморщился и принял решение:

- Гадом буду, но в Москву не вернусь, пока не стану

миллионером!.. И пока Боссу не отомщу!

- Я хочу домой, - по-детски попросила она.

- А у тебя где-то есть дом? - удивился он.

- Я в Россию хочу. В Москву. Я опять сниму квартиру.

- Поздно, - вздохнул Жора Прокудин. - Ставки уже сделаны. Выигрыша не будет.

Семь вырезок из фотоальбомчика Барташевского означали семь статей Уголовного Кодекса. По любой из них Жора Прокудин мог спокойно получить не менее пяти лет. А может, и больше.

- Я хочу домой, - уже чуть не плача попросила она.

- Мы уже дома, - задумчиво ответил Жора Прокудин и взвалил сумку на плечо. - Потопали искать рай в шалаше. Наверное, в Америке так принято все начинать с нуля...