У нас в городке воров нет   ::   Маркес Габриэль Гарсиа

Дамасо увидел огромный и пустой танцевальный зал, украшенный только гирляндами выгоревших бумажных цветов, а в глубине его, на деревянной эстраде, небольшой оркестр. Воздух был напоен удушающим запахом помады.

Он сел у стойки. Когда музыкальная пьеса кончилась, юноша, игравший в оркестре на тарелках, обошел танцевавших мужчин и собрал деньги. Какая-то девушка оставила своего партнера и подошла к Дамасо.

— Как дела, Хорхе Негрете?

Дамасо усадил ее рядом. Буфетчик, напудренный и с цветком гвоздики за ухом, спросил фальцетом:

— Что будете пить? Девушка повернулась к Дамасо:

— Что мы будет пить?

— Ничего.

— За мой счет.

— Дело не в деньгах, — сказал Дамасо. — Я хочу есть.

— Какая жалость! — сказал буфетчик. — С такими глазами!

Они прошли в столовую в глубине зала. Судя по фигуре, девушка была совсем юной, но слой румян и пудры и блеск накрашенных губ скрывали ее настоящий возраст. Кончив есть, Дамасо пошел с ней в ее комнату в глубине темного патио, где слышалось дыхание спящих животных. На кровати лежал грудной ребенок, завернутый в цветное тряпье. Девушка перенесла тряпье в деревянный ящик, туда же положила ребенка и поставила ящик на пол.

— Его могут съесть мыши, — сказал Дамасо.

— Они детей не едят, — сказала она.

Она сменила красное платье на другое, более открытое, с крупными желтыми цветами.

— Кто папа? — спросил Дамасо.

— Понятия не имею, — сказала она. И, подойдя к двери, добавила: — Сейчас вернусь.

Он услышал, как она повернула ключ в замке, Дамасо повесил одежду на стул, лег и выкурил одну за другой несколько сигарет. Постельное белье вибрировало в такт мамбе. Дамасо не заметил, как заснул. Когда он проснулся, музыки не было, и от этого комната показалась ему еще больше. Девушка раздевалась около кровати.

— Сколько сейчас?

— Около четырех. Ребенок не плакал?

— Вроде бы нет, — ответил Дамасо.

Девушка легла рядом и, разглядывая его слегка блуждающими глазами, начала расстегивать ему рубашку. Дамасо понял, что она изрядно выпила. Он хотел было погасить лампу.

— Оставь, — сказала она. — Мне так нравится смотреть в твои глаза.

С рассветом комнату наполнили звуки утра. Ребенок заплакал. Девушка взяла его в постель, дала ему грудь и запела, не открывая рта, песенку из трех нот. Наконец они все уснули. Дамасо не слышал, как около семи девушка проснулась и вышла из комнаты; вернулась она уже без ребенка.

— Все идут на набережную, — сказала она. Дамасо чувствовал себя так, будто проспал всего час.

— Зачем?

— Посмотреть на негра, который украл шары, — ответила она. — Его сегодня отправляют.

Дамасо закурил.

— Бедняг а, — вздохнула девушка.

— Что еще за бедняга? — взорвался Дамасо. — Никто не заставлял его быть сволочью.

Девушка задумалась, опустив голову на грудь, а потом сказала, понизив голос:

— Это сделал не он.

— Кто сказал?

— Я точно знаю. В ночь, когда забрались в бильярдную, негр был у Глории и провел у нее весь следующий день до самого вечера. А потом пришли из кино и рассказали, что его арестовали там.

— Глория может сказать об этом полиции.

— Негр уже сказал. Алькальд пришел к Глории, перевернул у неё в комнате все вверх дном и пригрозил, что посадит ее как соучастницу. В конце концов все уладилось за двадцать песо.

Дамасо встал около восьми.

— Оставайся, — сказала девушка, — зарежу на обед курицу. Дамасо стряхнул волосы с расчески, которую держал в руке,

и сунул ее в задний карман брюк.

— Не могу, — сказал он.

Взяв девушку за руки, он привлек ее к себе. Она уже умылась и оказалась действительно очень юной, с огромными черными глазами, придававшими ей какой-то беззащитный вид. Она обняла его и повторила:

— Останься.

— Навсегда?

Слегка покраснев, она отпустила его.

— Обманщик.

Ана в это утро чувствовала себя усталой, однако общее волнение передалось и ей.