Ученик Эйзенштейна (фрагмент)   ::   Савельев Андрей

-- А две жены, -- констатировал Юра, -- есть признак анархии половых связей. Собирайтесь, внизу машина ждет.

-- Записку можно оставить?

-- Жене, что ли?

Калиненко согласно кивнул.

-- Какой именно? -- поинтересовался лейтенант, будто это имело значение.

-- Голицыной.

-- Интимностей не пишите, -- сказал Юра. И объяснил: -- Я прочесть обязан.

"Шурочка, -- накорябал завмаг, -- я уехал в срочную командировку. Обед приготовь сама. Твой муш -- объелся груш".

-- Муж через "ж" пишется, -- поправил Юра. -- Грамотей.

ЭПИЛОГ

Я много раз пытался досмотреть фильм "Падение Берлина". И ни разу моя попытка не увенчалась успехом. Я выдыхался под конец первой серии. Меня терзало сожаление, что вместо деда Адольфа играет другой актер. Справедливости ради надо заметить, актер хороший. Но дед мне по причине крови нравится больше.

1948-й был самым ужасным годом для деда. Его таскали на Лубянку. Интересовались Калиненко, Голицыной, Чиковани. Поскольку дед имел к ним прямое отношение, то возникала проблема соучастия. Бабушка, знавшая о гибели влюбленных, молчала. Дед так и не узнал, каким образом очутился Калиненко возле театра. Очная ставка с Юрой Никитиным не прояснила ему этого вопроса. Лейтенант держался с редким достоинством. Именно его упорство спасло деда. Впрочем, Юра и сам не понимал, при чем здесь худенький человечек маленького роста.

Я часто думаю, что Бог соблюдает справедливость на этой земле. Правда, это не всегда получается. В случае с дедом получилось. Спасибо. С другими бывало много хуже и за меньшие проступки.

Говорят, что, умирая, дед вдруг рассмеялся. Встревоженная мама склонилась над ним.

-- Таня, ты когда-нибудь пробовала гулять в ластах? -- спросил дед.

Остались фотографии. Деда плохо видно. На фотографов ему тоже невезло.

Его часто вспоминают мама и бабушка. Доказывая истину -- человек нужен только своим родным. А больше никому. Раньше эта мысль приводила меня в отчаяние. Я претендовал на внимание соседей по улице, имея в перспективе Америку и телевизионный экран.

Последнее время я думаю о деде. Человеке, который не добился славы. И отошел в сторонку. Когда родилась мама, вообще бросил театр. И больше не возвращался. Работал на радио, каким-то помощником режиссера.

Умер тихо. Безмемуарно. И Хрущев не топал на деда ногами. Потому как не догадывался о его существовании.

Он мне часто снится. Черты немного размыты, как на плохих фото. Что-то пытается сказать.

И я жалею, что у меня такой плохой слух.