Ура !   ::   Шаргунов Сергей

Ирэн подхихикнула и снова попробовала мне ввести, я сгибал и разгибал руку.

- Хорошие, хорошие вены, - шептал Макар, - выпуклые. - И белизна заходила в вену, растворяясь в Шаргунове Сергее.

Все. Вытащили шприц. Ватка. Я откинулся. Черные Алисины трусики полетели мне на лицо. Я лежал и гудел изнутри.

Потом было блуждание по квартире, жадное отхлебывание воды из бутылки "Святого источника". В общем, все это ужасно, читатель, и глупо.

- Шаргуно-ов, - завела меня Алиса в коридор. - Ну как? Правда успокаивает?

- Да уж.

- А давайте все время препарат принимать. Будем колоться, ну, раз в четыре дня...

"Подсела уже и меня подсаживает", - подумал я и издевательски согласился:

- А как же!

Успокаивает... В этом самая страшная инфернальная сторона героина. У героина нет качеств. Тысячи по всей нашей огромной стране колются не потому, что приятно. Нет, никак. Но без этого нельзя. Героин - материально воплощенное Ничто, Небытие... Скука смертная. Снежная поземка наших просторов.

Мы вывалились из дома. Меня тошнило, а они болтали. Правильно, им же меньше досталось, это у меня почти передоз. Поехали мы в какой-то клуб. Я высунулся в открытое окно, и тугой ветер затыкал мне рот, и хоть так я справлялся с рвотными позывами. А у клуба я их оставил. Я пошел замедленно прочь, и вокруг выросла стройка. Вечер. Работа затихла, замерли бетономешалки. Все серое, цементное, железные конструкции. Вдали малиново округлялся закат. И тут среди этого цемента меня трогательно и вырвало, прозрачным нескончаемым потоком... Закат малиновый.

Тянулись дни, и названивала Ирэн, та, которая шепелявит. "Поразвлечься не думаешь? Есть хорошего качества..." Я не выдержал: "Тебя ждет пуля. Ясно?" Она прошепелявила: "Яфно".

Я проклинаю фальшь. Что за разговор: тяжелые наркотики, легкие ли... Ненавижу эту чушь! Вы говорите: отрывайся как можешь, мы - свободное общество, но скины - это ужасно. А молодые бреют себе черепа, уходят в скины! Вы поучаете: бери от жизни все! Кури хэш, но только шприца не надо! А пацан начинает колоться и СПИД получает, вы презервативы навязываете, а мы назло вам совокупляемся беззащитно.

Общество неповоротливо, не ответит на простейший мой крик. Вот гашиш разве лучше героина? Ну да, безопасней. А в смысле поведения? Я помню, как, укурившись, смеялся над избитым солдатом...

Я шел себе мимо. Малой сидел на пне и зеленел бутылкой. Маленький скин. В черном капюшоне. За спиной у него была стена в диких надписях и ярких разводах. Он наклонил бутылку и полил песок. Песок искривился.

- Ты чего? - спросил я. - Горько?

Он кивнул с неподдельной гримасой:

- Противное, не привык пока.

- У меня то же самое, - подбодрил я. - Лет до шестнадцати пиво горчило.

Он резко вскочил, взбалтывая бутылку. Выругался и, обернувшись, швырнул о стену.

Пена со стеклом отекли вниз.

- Лучше гаш мутить. - Он потирал ноздрю вздернутого носа.

Я кивнул.

- Твердого? - удивился малой и зорко окинул дворик: - А чё? Место непалевное... Тебя как ваще?

- Серега.

- Артем. - Светлые глаза в ворохе ресниц. - Ловандер-то е?

- Сотка.

- Покажь!

Я взмахнул в воздухе купюрой.

- Чур вместе раскуриваем. - Он сцапал купюру и спустил в штаны-камуфляж. Просто с табаком смешаем, - и встряхнул черным капюшоном, и выскользнул на волю его голый череп.

Розовыми пальчиками малой развернул серебристую фольгу. Комочки гашиша. Распотрошил папиросу и стал ее пичкать гашишевой пылью. Мы дули. Я вдувал напряженно, до темени в глазах, и поймал на себе его пристальный взгляд. Этот скин меня буравил своими ясными гляделками.

- Ты! - спросил я, теряя потоки дыма. - Как жизнь молодая?

- Давай! - он выдернул папиросу. Обхватил расхлябанным ртом и дососал. Тут немного осталось, - выдал мне фольгу. - Захочешь, еще набьешь. Цигарки возьми. Ну, почапаю, - и быстро почапал прочь, отплевываясь.

Тоскливо дымил в песке окурок.