Устрицы под дождем   ::   Робски Оксана

А потом Маруся спросила ее: «А чего же ты мой телик, плазменный, VIERA, целыми вечерами смотришь? Он ведь тоже на его деньги куплен». Она закричала, что не нужен ей его телик, и стала смотреть свой. И продукты не брала, что Маруся из ресторанов привозила. Так все и лежало в холодильнике вперемежку: творожный сырок и докторская колбаса – их, родителей, и суши «Калифорния», да хамон – ее, Маруси.

А потом ей отдельную полку в холодильнике выделили.

Но за отдельную полку в холодильнике ведь в сумасшедший дом не кладут?

Она была сегодня со всеми мила и добра. Наверное, сказывалось действие капельниц.

Перед обедом к ней зашла соседка.

Соседка оказалась актрисой. Она так и сказала: «Я известная актриса».

И она предложила Марусе рассказать ей про жизнь.

– Ты же ничего не знаешь, бедная девочка, – сказала актриса.

– Почему это? – возмутилась Маруся, уверенная, что актриса намекает на ее юный возраст.

– Тебя же держали взаперти.

– Это вас тут держат взаперти.

– Нет. Нас держат не взаперти. Мы совершенно свободны. В том числе от всех тех гадостей, которые происходят снаружи.

– Вы от чего лечитесь?

– Ни от чего. Я здорова. Просто иногда у меня бывают голоса.

– Так вы сумасшедшая?

– Нет! – Актриса громко, чтобы слышно было и на галерке, рассмеялась.

– А что голоса? – настаивала Маруся, просто из любопытства.

– Понимаешь, я придумала нового человека. Не такого примитивного, как сейчас. Этому человеку не надо будет дышать, не надо будет ходить в туалет. Это же так отвратительно – ходить в туалет.

– Он будет роботом?

Нет, робот исполняет заданную программу, поэтому все мы – роботы, запрограммированные нашей кармой еще задолго до нашего рождения. А новый человек – это человек абсолютно свободный. Он не зависит ни от унитазов, ни от грехов своих предков.

– Это вы придумали? – уточнила Маруся.

– Да. Я знаю людей. Я в прошлой жизни была Екатериной Великой.

– Кем?

– Екатериной Великой. Но тебе, наверное, неизвестно, кто это, бедная девочка, ты ведь не ходила в школу…

– Боже мой! – закричала Маруся. – Но почему это я не ходила в школу? Я ходила! Я просто ее иногда пропускала! И все! Блин!

«Точно, – решила Маруся, – мать нажаловалась отцу, и он упек меня сюда. Ну, я им устрою!»

– Значит, вы были Екатериной Второй?

– Да, была, – подтвердила актриса довольно скромно.

– А откуда вы знаете?

– Догадалась.

– Ну, как это – догадалась?

– Просто. Как догадываются люди на остановке, что скоро придет автобус.

– Круто.

Маруся искренне восхитилась.

«Все. Я в сумасшедшем доме. Это надо принять. Они решили меня воспитать. Они называют меня Оленькой, потому что отец скрывает, кто я такая. Чтобы не позориться».

– Он тебя изнасиловал еще маленькую? – участливо спросила актриса.

«Главное, действительно не сойти с ума», – решила Маруся.

– Да. Еще маленькой. Он называл меня Лолитой.

– Я это вижу. – Актриса закрыла глаза. – Я прямо это вижу.

– А вы здесь давно?

– Месяц. Скоро домой. Хотя я не знаю, где мой дом. Когда я здесь – кажется, что там. Когда я там – кажется, что здесь.

– А…

– Амбивалентное сознание. Ты идешь обедать?

– Мне привозили сюда.

– У тебя надзорная палата?

– Не знаю.

– Наверное, надзорная. Раз тебе еду сюда привозят.

– А что это значит?

– Просто… – актриса лучезарно улыбнулась и огляделась вокруг, – камеры. У тебя тут везде камеры. Не волнуйся. Я буду часто тебя навещать.

«Интересно, мамин муж тоже принимал в этом участие?»

После того как выяснилось, что ее отец – никакой не ее отец, Маруся так и называла его – Мамин Муж. Ее обманывали всю жизнь. Чужой, абсолютно чужой человек заставлял ее готовить ему завтрак. И прикидывался, что имеет на это право.