Враг мой - друг мой   ::   Самаров Сергей

ТРИ ЗВЕЗДЫ НА ПОГОНЕ…



Полковник Раскатов хорошо чувствовал свою роль попутчика, к тому же навязанного приказом сверху, и не стал сгонять с командирского места старшего прапорщика Лошкарева, потому что командовать во время сопровождения транспортной колонны должен тот человек, который именно для этого и предназначен. Негоже было бы полковнику спецназа ГРУ взять на себя функции командира конвоя, да никто ему таких полномочий и не давал. И потому Василий Константинович просто заставил потесниться солдат конвоя, заняв место у одного из окошек-бойниц, сейчас закрытых тяжелыми бронированными кругляшками-занавесками. Место, кстати, самое удобное – около бокового люка для десантирования. Там, по крайней мере, есть где ноги вытянуть.

Солдату пришлось на полу устроиться. Жестко, но три часа можно и потерпеть. Смешно было бы, если бы солдаты сидели на сиденьях, а полковник у их ног на полу. Это даже сами солдаты понимали, наверное…

– Тебя как зовут? – спросил Василий Константинович солдата, которому неудобства доставил.

– Рядовой контрактной службы Селиверстов, товарищ полковник… – не слишком весело ответил солдат, пытаясь встать там, где встать возможности не было.

– Сиди… А имя у тебя есть?

Бывает, что солдаты за время службы забывают свои имена.

– Владимир…

Раскатов переложил из кармана камуфлированного пухового бушлата пакет с документами в карман «разгрузки» и протянул солдату свой бушлат, поскольку солдаты по летнему времени носили соответствующую форму и бушлатов с собой не имели.

– Подложи, Владимир, все мягче будет…

Долгое молчание рядового было вызвано растерянностью.

– Спасибо, товарищ полковник… – сказал наконец Селиверстов.

В итоге солдат оказался даже на более мягком месте, чем его сослуживцы и даже чем сам Василий Константинович, чему рядовой несказанно удивился, потому что не привык к такой о себе заботе со стороны своих офицеров. А этот полковник из Москвы, что ехал к ним в часть разбираться по поводу инцидента, о котором в последние дни много говорили, выглядел довольно странно. К тому же был непривычно вежлив.

«Наверное, давно с солдатами не общался – штабной, потому и добрый такой», – решил рядовой контрактной службы Селиверстов…

* * *



Полковник Раскатов в самом деле ехал разбираться со скандалом, случившимся в воинской части, где временно занимал помещение под казарму и стоял на довольствии отдельный отряд спецназа ГРУ. Старший лейтенант Тихонов из спецназа ГРУ основательно избил капитана и майора мотопехотного батальона. Избитые офицеры, естественно, написали рапорт, и теперь Раскатову предстояло проявить чудеса дипломатии, чтобы дело не дошло до военной прокуратуры. Все-таки, когда младший офицер позволяет себе рукоприкладство по отношению к старшим офицерам, это из ряда вон выходящий факт. Тем более избиение было совершено в трезвом состоянии. Как-то так повелось, что пьяные драки вызывают меньше возмущения, чем трезвые разборки. Тогда обычно виновного, то есть обычно и всегда, младшего офицера, просто переводят служить в другое подразделение, и этим дело кончается. А когда драка случается в трезвом виде, дело, бывает, и до трибунала доходит.

По телефону выяснить подробности не удалось, потому что командир отряда спецназа ГРУ майор Макаров, представляя свою версию случившегося, разговаривал с командиром своей бригады из кабинета командира мотопехотного батальона подполковника Расько и всего сказать, наверное, не мог, иначе его потом могли бы вообще до этого телефона не допустить. Но рапорт избитых офицеров миновал командира бригады и попал из РОШа [3] сразу в диверсионное управление ГРУ. И полковник Раскатов получил приказ выехать, чтобы «спустить дело на тормозах», и, если придется, спустить очень жестко, но в обиду своих не давать…

Что такое «спустить очень жестко», никто Раскатову не объяснил, но он и сам понимал, как это можно сделать.