Варвары   ::   Горький Максим

А там уж видно было бы... Осмелюсь, сударь мой, спросить вас как труд мой? Рассмотрели? (Цыганов смотрит на него и молчит. Павлин отодвинулся от него.) Тетрадочку моего рукописного труда, говорю я, изволили читать?

Цыганов. Что? Ах да... (Резко.) Это чепуха, старик...

Павлин (не верит). Девятилетний труд мой - чепуха?

Цыганов (пренебрежительно). Сейчас я принесу эту философию... подождите... (Идет в гостиную.) Согрейте мне бутылку красного, Степа...

Павлин (негромко). А я, девушка, сегодня опять папашу твоего видел. (Степа оперлась руками о стол и в упор смотрит на Павлина.) Ветер на улице, дождик сеет... а отец твой пьяненький идет... голый весь и - плачет... и горько плачет!..

Степа (глухо). Врешь! За что мучаешь? (Бросает в него крышкой от самовара.) Вот тебе... дьявол... колдун!

Анна (отворяя дверь). Что это?

Павлин (поднимая крышку). Тушилочка упала... по неосторожности...

Степа. Прогоните его!..

Цыганов (выходя). Вот, получите...

Степа. Прогоните его!

(Анна подходит к ней, тихо спрашивает о чем-то. Степа уходит. Анна стоит у стола, слышит разговор в гостиной, - на ее лице боль и отвращение.)

Павлин. Зачем же, девушка, гнать? Я и самовольно уйду. Так, изволили сказать, чепуха?

Цыганов. Да, да...

Павлин. Значит - девять лет я ошибочно рассуждал? Покорнейше благодарю вас, сударь мой... А с вашей стороны - ошибки быть не может? Прощайте...

(Идет.)

Цыганов. Действительно - купорос, как говорит исправник... Однако вам дурно?

Анна (шепотом). Что она говорит? Послушайте...

Цыганов (негромко). Я при таких условиях не позволяю себе что-либо слышать...

Анна. О, что она делает?

Цыганов (громко). Вы что же, господа, не идете? Чай готов...

Черкун. Сейчас...

Анна (негромко, с болью). Вы думаете, я... вы думаете, я подслушивала, да? Как вам не стыдно!

Цыганов. Да нет же! Егор, пойди сюда...

(Анна бежит в свою комнату.)

Черкун (в двери). Ну? Что?

Цыганов (негромко). Пойди сюда... Сейчас твоя жена слышала что-то и очень взволновалась...

Черкун (с гримасой). Э, обычная история! Надежда Поликарповна шалит... и больше ничего! Рассказывает мне, как разные люди должны объясняться в любви... Это удивительно забавно... (Поспешно уходит. Цыганов пожал плечами, расправил усы, налил большую рюмку коньяку, выпил. Взял шляпу, идет в прихожую; навстречу Монахов, смирный, грустный.)

Монахов (тихо). Здравствуйте!

Цыганов. Добрый вечер... Хотите коньяку?

Монахов. Позвольте... холодно... Надежда моя здесь?

Цыганов. Налить еще?

(Монахов молча кивает головой. Цыганов насвистывает что-то.)

Монахов (тихо). А я... за ней...

Цыганов (улыбаясь). Позвать?

Монахов. Нет... не надо... Я лучше еще выпью...

Цыганов (улыбаясь). Разве это лучше?

Монахов. Не смейтесь... что уж!

Цыганов. А помните - пари?

Монахов. Что ж... вы проиграли...

Цыганов. Вас однако не радует это? Э, что это вы? Не надо!..

Монахов (плачет). Тоска... как я теперь буду, а? Подумайте... как? Ведь, кроме ее, ничего нет! Ничего!

Цыганов (скрывая брезгливость). Ну, пойдемте... ко мне... или на воздух... Идите, пожалуйста! Страдайте, если это необходимо, но никогда не нужно быть смешным и некрасивым, мой друг...

(Идут в прихожую. В комнате тихо. Из гостиной раздается мурлыкающий, пониженный голос Надежды.)

Надежда. Настоящая любовь ничего не жалеет, ничего не боится...

Черкун (смеясь). Ну, оставим это... вы сегодня так говорите... (Является в дверях гостиной, взволнован.)

Надежда (сзади его). О любви ничего нельзя сказать... Это я вам о том говорила, как разные герои объясняются. А любить нужно молча...

Черкун (бормочет). Молча?.. Ну... давайте чай пить... что ли...

Надежда (негромко). Боитесь?

Черкун. Я? Чего?

Надежда. Меня. Вот уж не думала я...

Черкун. Довольно однако...

Надежда. Не думала, что вы бояться можете...

Черкун (близко к ней). Смотрите... берегитесь!

Надежда.