Вавилонская блудница   ::   де Куатьэ Анхель

 — Вы режиссер?

— Нет, я актер, — у Раймонда перехватило дыхание.

— Актер? — Нина чуть повела головой, словно сверяясь с тем, что услышала. — Но…

— Да, там нет мужских ролей, — поторопился Раймонд, опередил ее вопрос и бессмысленно уставился на книгу Мисимы. — У нас мужчины играют все женские роли.

— Не может быть! — воскликнула Нина и подалась назад, отпрянула. — Мужчины исполняют в «Саде» Мисимы женские роли?! Я не ослышалась? Это правда?!

Раймонд растерялся. Тогда он не придал этому значения. Но потом то же самое повторялось десятки, сотни раз: он не знал, как реагировать на ее слова. Нина выглядела так, словно была очарована, восхищена этой новостью. Но ее вопросы, тон ее голоса, интонации — все говорило об обратном. Будто она не верит, сомневается, даже сердится.

— Это такое режиссерское решение. Автор пьесы — мужчина. Его женские роли рождены мужским умом. И поэтому играть их должны тоже мужчины, — объяснял Раймонд, пытаясь понять, что именно он делает — оправдывается, успокаивает или просто хочет показаться хорошим.

— Прямо как в моей книге! — сказала Нина все тем же тоном и облокотилась на прилавок.

— В вашей книге? — не понял Раймонд.

— Да, я пишу книгу, — Нина словно пропускала через себя информацию. — Я писатель. Я пишу книгу о творческой группе, которая репетирует именно эту пьесу — «Маркиза де Сада» Юкио Мисимы.

— Какое странное совпадение, — удивился Раймонд.

— Вы верите в совпадения? — Нина повела бровью.

— Я…

Продавец прервал их разговор. Нина стала расплачиваться. Попутно она обменялась с работниками магазина любезностями. Те искренне предложили ей заходить к ним почаще. Нина пообещала, что обязательно воспользуется этим предложением.

Потом она лишь взглянула на Раймонда, улыбнулась и попрощалась.

Раймонд стоял у кассы и смотрел ей вслед. Он смотрел, как из его жизни уходит ангел. Сказочная фея. Она заглянула к нему всего лишь на одно мгновение. Просто что бы подарить свою улыбку. Дать частицу своей энергии. Поделиться светом. И ушла.

— Постойте! — Раймонд нагнал Нину уже на улице. — Простите. Простите меня за навязчивость. Может быть, я не должен… Мне, право, неловко. В общем, я не знаю… Могу ли я… Но…

Он стоял и блеял, нервно тряс руками, смотрел куда-то по сторонам. А она — открытая и свободная — улыбалась, глядя ему прямо в лицо.

— Нет-нет, пожалуйста… — сказала Нина, укутывая Раймонда своим взглядом. — Вы что-то хотели мне сказать? Мы так нелепо расстались. Мне показалось, что я вам наскучила.

— Вы?! Мне?! Нет, что вы! — Раймонд растерялся, он никак не ожидал этого.

— Знаете, это странно, когда два человека встречаются в книжном магазине и начинают говорить об искусстве, — Нина, погружала Раймонда все в большее замешательство. — Вероятно, это не совсем удобно. Мало ли, что я пишу книгу… Почему это должно быть вам интересно?

— Да, странно. Конечно, — соглашался с ней Раймонд. — Да, но я… Я хотел… Я подумал… Вдруг…

Он совершенно закраснелся. И Нина вдруг рассмеялась — весело, легко, добродушно. Он и вправду выглядел круглым идиотом. Он ее позабавил. Ему было приятно.

Говорят, есть только один верный признак любви; если кто-то над тобой смеется, а тебя радует его смех. Это значит, что твое «я» уже ни на что не претендует. Ты растворился, тебя больше нет. Ты стал любовью…

Раймонд влюбился?.. Не может быть! Еще пару лет назад он решил для себя, что с этим покончено. Он больше даже не будет пробовать. Женщина не может любить по-настоящему. Любовь — это подвиг, это служение. А для женщины любовь — или игра, или развлечение, или формальность. Всего три варианта — «я без ума от этого парня», «мне прикольно с этим парнем», «этот парень меня устраивает». Во всех трех случаях — голый расчет.