Вечная память Лэмберту   ::   Чаплин Сид

Но дело принимало нежелательный для него оборот. Он хотел спокойной жизни. Он не хотел целиком уходить в профсоюзную работу. Он не прочь уступить кому-нибудь другому лавры – вместе с ответственностью. Прийти на собрание, выступить – это пожалуйста. Но быть секретарем… справится ли?

– Ну? – спросил Джо. Они стояли перед входной дверью.

– Сейчас, Джо, – сказал он и бросил взгляд в глубь улицы, увидел шахту, сгрудившую в лощине свои строения, увидел дымовые трубы и копер, чернеющие в лучах закатного солнца. Если его изберут, то он войдет в число тех, кто управляет всем этим хозяйством. Он всегда знал про себя, что рожден для настоящих дел. Лэмберт был продуктом осторожной, консервативной эпохи. А наступал новый век, и он требовал новых людей. По существу это было не предложение, а вызов. Он мог продолжать жить по-старому – ни шатко ни валко. Так проще, но тогда на нем надо сразу ставить крест. Так почему не согласиться? Все упиралось в Лэмберта: он семь лет проходил у него обучение, уважал старика. Впрочем, это – так, чувства. Он их отбросил. Вызов надо принимать. В конце концов, подумал он с привычной ленью, исход выборов под вопросом. Лэмберт пользовался всеобщей любовью. Совсем не обязательно, что их дело выгорит. Джо нетерпеливо шевельнулся.

– Давай, приятель, решай. Холодно.

– Ладно, выдвигай, – сказал Ланарк.

– Молодец! – не скрывая явного удовлетворения, сказал Джо. – Я знал, что ты нас не подведешь.

Годичное собрание второго отделения Саут-Стейтширского рабочего объединения было событием заурядным и ничего не решавшим. Так было в туманную пору, когда движение только зарождалось, так с тех пор и повелось. Был случай, когда возникла мысль за неделю до собрания подавать секретарю список кандидатур к избранию, но тогда же все, включая руководство отделения, сочли это предложение полнейшей чушью и отмели с порога. Поэтому у заговорщиков было одно оружие – внезапность. Предыдущие выборы руководящих членов объединения проходили так: председатель зачитывал кандидатуры по порядку, не допуская даже мысли, что усталый и безразличный голос из зала может прервать его и потребовать переизбрания кого-нибудь. Но бывало, хоть и очень редко, что предлагалась-таки встречная кандидатура. Тогда в копре проводили тайное голосование. Но и оно ничего не меняло. Отделение не любило перемен. Если кого-то выбирали в правление, то это на всю жизнь. Со своего поста тот уходил сам – на покой либо в могилу. Лэмберт был секретарем двадцать лет; старина Джо Форстер занимал председательское место без малого двадцать пять, и даже самый молодой из этой троицы, Оутс, сидел в правлении уже десять лет.

На следующее утро Ланарк разыскал Джо.

– Слушай, Джо, – озабоченно сказал он. – Я все думаю о Лэмберте. Он не привык встречать отпор. Для него будет полная неожиданность, когда вы меня вечером предложите. Это же как гром среди ясного неба. Я хочу ему сказать. Так будет справедливо.

– Не будь дураком! – взорвался Джо. – Поставь себя на его место. Он бы тебя предупредил?

– Думаю, что да.

– Да никогда в жизни!

– Ну, мне не важно, как бы он там решил, – настаивал на своем Ланарк. – А я хочу по справедливости. Все-таки старый человек. Какие у него там ни есть недостатки, а служил он делу на совесть. В общем, я ему скажу.

– Ты что, не понимаешь, что мы рассчитываем на внезапность?

– Раз я за это берусь, я хочу победить честно. Джо в отчаянии швырнул на землю молоток.

– Господи, а что плохого в нашем расчете? У него какая поддержка! Мы должны хвататься за любую возможность. Если ты ему скажешь, он до вечера навербует себе еще. А не скажешь, так у вас будут равные шансы, только и всего.

– Нет, все-таки скажу, – сказал Ланарк и, не слушая дальнейших возражений, ушел.