Верный Руслан   ::   Владимов Г Н

---------------------------------------------

Владимов Г Н

Верный Руслан



Г.Н. ВЛАДИМОВ

ВЕРНЫЙ РУСЛАН

История караульной собаки

Что вы сделали, господа! М.Горький, "Варвары"

1

Всю ночь выло, качало со скрежетом фонари, звякало наружной щеколдой, а к утру улеглось, успокоилось - и пришёл хозяин. Он сидел на табурете, обхватив колено красной набрякшей рукой, и курил - ждал, когда Руслан доест похлёбку. Свой автомат хозяин принёс с собою и повесил на крюк в углу кабины - это значило, что предстоит служба, которой давно уже не было, а поэтому есть надлежало не торопясь, но и не мешкая. А нынче ему досталась большая сахарная кость, так много обещавшая, что хотелось немедленно унести её в угол и затолкать в подстилку, чтобы уж потом разгрызть как следует - в темноте и в одиночестве. Но при хозяине он стеснялся тащить из кормушки, только содрал всё мясо на всякий случай - опыт говорил, что по возвращении может этой косточки и не оказаться. Бережно её передвигая носом, он вылакал навар и принялся сглатывать комья тёплого варева, роняя их и подхватывая, - как вдруг хозяин пошевелился и спросил нетерпеливо: - Готов? И, уже вставая, кинул окурок на пол. Окурок попал в кормушку и зашипел. Такого ни разу не случалось, но Руслан не подал виду, чтоб это его удивило или обидело, а поднял взгляд к хозяину и качнул тяжёлым хвостом - в знак благодарности за кормёжку и что он готов её отслужить тотчас. На косточку он взглянуть себе не позволил, только наспех полакал из пойлушки. И был совсем готов. - Пошли тогда. Хозяин предложил ему ошейник. Руслан с охотой в него потянулся и задвигал ушами, отзываясь на прикосновения хозяевых рук, застёгивающих пряжку, проверяющих -не туго ли, вдевающих карабинчик в кольцо. Сколько-то [50] поводка хозяин намотал на руку, а самый конец крепился у него к поясу, - так все часы службы они бывали связаны и не теряли друг друга, - свободной рукою подбросил автомат и поймал за ремень, закинул за спину вспотевшим стволом книзу. И Руслан привычно занял своё место - у левой его ноги. Они прошли сумрачным коридором, куда выходили двери всех кабин, забранные толстой сеткой, - сквозь прутья влажно блестели косящие глаза, не кормленные собаки скулили, бодали сетку крутыми лбами, а в дальнем конце кто-то лаял навзрыд от злой, жгучей зависти, - и Руслан чувствовал гордость, что его нынче первым выводят на службу. Но едва открылась наружная дверь, как белый, слепяще яркий свет хлынул ему в глаза, и он, зажмурясь, отпрянул с рычанием. - Нно! - сказал хозяин и рванул поводок. - Засиделся, падло. Чо пятисси, снега не видал? Вон что выло, оказывается. И вон как улеглось толстым пушистым покровом по безлюдному плацу, по крышам казармы, складов и гаража, шапками на фонарях, на скамейках вокруг окурочного ящика. Сколько же раз это выпадало на его веку, а всегда в диковинку. Он знал, что у хозяев это зовётся "снег", но не согласился бы, пожалуй, чтоб это вообще как-нибудь называлось. Для Руслана оно было просто - белое. И от него всё теряло названия, всё менялось, привычное глазу и нюху, мир опустел и заглох, все следы спрятались. Лишь чёткая виднелась цепочка от кухни к порогу - это хозяевы сапоги. В следующий миг белое кинулось ему в ноздри и всего объяло волнением; он окунул в него морду по брови и пропахал борозду, забил им всю пасть; отфыркавшись, даже пролаял ему что-то нелепорадостное, приблизительно означавшее: "Врёшь, я тебя знаю!" Хозяин его не придерживал, распустил поводок на всю длину, и Руслан то отставал, то вперёд забегал - уже белобородый, с белыми ресницами и бровями - и не мог успокоиться, надышаться, нанюхаться. Оттого-то он и допустил маленькую оплошность - не взглянул, куда следует, когда тебя выводят на службу.