Верный Руслан   ::   Владимов Г Н

А ему хотелось сейчас вернуться к первой отраде зверя - к воле, которую никогда он не забывает и с потерею никогда не смирится; он спешил дальше, дальше и наконец достиг, пробился к ней, увидел себя в просторной вольере питомника, увидел розовые с коричневыми крапинами сосцы матери, заслуженной суки-медалистки, и пятерых своих братьев и сестёр, борющихся, валяющих друг друга на мягкой подстилке. Сквозь сетку, занимавшую целиком стену, видны были яркая зелень, жёлтый песок и пронзительная синева, - а саму сетку они не замечали, не задумывались, зачем она. Но вот к ней подошли с той стороны, отворили сетчатую же дверь, и вошёл он хозяин. Он вошёл с другим человеком, уже знакомым, которые до этого часто приходил с кормушкой для матери и подметал в вольере своей нестрашной метлой. Это впервые Руслан увидел хозяина - молодого, сильного, статного, в красивой одежде хозяев и с прекрасным, божественным его лицом, с грозно пылающими глазами, налитыми, как плошки, мутной голубой водой, - и впервые почувствовал безотчётный страх, от которого не спасала и близость матери. - Выбирай, - сказал человек с метлой. [174] Хозяин, присев на корточки, долго смотрел, а потом протянул руку. И вдруг пятеро братьев и сестёр Руслана поползли к этой простёртой руке, покорные, жалобно скулящие, дрожа от страха и нетерпения. Мать, повеселевшая, гордая за них, подталкивала их носом. И только он, Руслан, взъерошился и зарычал, отползая в тёмный угол вольеры. Это он впервые в жизни зарычал убоявшись руки хозяина, её коротких пальцев, поросших редкими рыжими волосками. А рука миновала всех, потянулась к нему одному и, взяв за загривок, вынесла к свету. Грозное лицо приблизилось - то лицо, которое будет он обожать, а потом возненавидит, - оно ухмылялось, а он рычал и выворачивался, вздёргивая всеми лапками и хвостиком, полный злобы и страха. В этом положении ему предстояло узнать своё имя - не то, каким его звала мать, отличая от других своих детей, для неё он был чем-то вроде "Ырм". - Как ты его записал? - спросил хозяин. Человек с метлой подошёл поближе, вгляделся. - Руслан. - Чо это - Руслан? Так охотничьих кличут. Я б его Джериком назвал. Хотя есть уже один Джерри. Хрен с ним, пущай Руслан. Слыхал - хто ты есть? Чо крутисси -не доверяешь дяде? Двумя пальцами раздвинул он щенку пасть и посмотрел нёбо. - Трусоват вроде, - заметил человек с метлой. - Много ты понимаешь! - сказал хозяин. Недоверчивый, падло. Вот кто будет служить. У, злой какой! Аж обоссалси. - И, засмеявшись, щёлкнув больно по голому ещё пузику, положил Руслана в тот же угол, отдельно от всех. - Вот этого пусть покормит ещё маленько. А этих -топи. Лизуны, говно. И мать, уже не глядя на них, подгребла к себе одного Руслана. Пятерых, отвергнутых ею, положили в ведро и унесли, принесли чужих - оголтело жадных, которые должны были её измучить уже прорезавшимися зубами, всех она приняла и облизала, преданно глядя в лицо хозяину. Отчего не кинулась, не загрызла? Увидев себя прежним, беспомощным, он опять не мог понять её ясности, ненаморщенного её чела. Опять, объятый ужасом, рвался спасти своих добрых братьев и сестёр - и падал, придав[175] ленный её тяжёлой лапой. Какой же сговор был между нею и хозяином, какую же зловещую тайну она знала, что так покорно отдавала смерти своих детей? - ведь для звериной матери все отнятые у неё детёныши уходят в смерть, и никуда больше! Та зловещая правда сегодня ему открылась, когда, сбитый ударом, увидел он троих, надвигавшихся с искажёнными лицами, и когда обрушился рюкзак, и когда взлетела лопата, и Потёртый сказал: "Добей". Никогда, никогда в этих помрачённых не смирялась ненависть, они только часа ждут обрушить её на тебя - за то лишь, что ты исполняешь свой долг.