Власть тайги   ::   Можаев Борис Андреевич

Варлашкин беспокойно заерзал, бросая из-под лохматых нависших бровей опасливые взгляды. Рябой не шелохнулся, все так же покусывал веточку, словно никого и не было.

– Вот паразит! Он еще и не замечает нас! Бей его, ребята!

– Стой! – крикнул Сережкин и поднял руку. – Осади назад! Храбрецы!

– Как же так получается? – обратился к ним старшина. – Вас много, и ничего сделать с Рябым не могли, а я один – и вот обезвредил его…

– Так на то вы и власть!

– Вам положено.

– Мы что? Мы – посторонние, – раздались возгласы из толпы.

– Значит, не накипело, – снова угрюмо пробасил Ипатов.

– Эх вы, люди-головы! – воскликнул Сережкин и почесал затылок.



8

Поздно ночью сильно постучали в окно избы милиционера Сережкина.

Татьяна вскочила с постели в одной рубашке, подошла к окну и, приложив ладони козырьком к щекам, стала всматриваться через стекло.

– Никак, Вася! – радостно воскликнула она и пошла открывать дверь.

– Ну, слава богу! – лепетала она сонным голосом через минуту, зажигая в чулане лампу. – Неделю не был дома. Ну, что там у тебя?

– Обыкновенно, порядок наводил, – ответил Сережкин, с трудом стягивая волглые сапоги. Он не любил расписывать дома о своих делах.

– Навел порядок-то? Ну и хорошо. Поужинаешь?

– Нет, молочка, пожалуй, выпью. Отнеси-ка мой портупей на стол, – сказал он, подавая Татьяне снаряжение. – Эх, хоть высплюсь! – Он аппетитно потянулся.

Татьяна поставила на стол глиняный горшок молока, сама ушла в соседнюю комнату.

Сережкин выпил залпом молоко, погасил лампу, постоял с минуту над кроватью сына.

– Спит, кочедык, – ласково пробасил он и положил на подушку мальчика горсть нешелушеных лесных орехов.

А через минуту всю избу заполнил громкий затяжной храп Сережкина, от которого тихо и жалобно тренькали оконные стекла.

1954