Война мышей и лягушек (отрывок)   ::   Жуковский Василий Андреевич

Царевич Белая шубка, увидя царя с такою толпою, Несколько струсил, ибо не ведал, доброе ль, злое ль Было у них на уме. Квакун отличался зеленым Платьем, глаза навыкат сверкали, как звезды, и пузом Громко он, прядая, шлепал. Царевич Белая шубка, Вспомнивши, кто он, робость свою победил. Величаво Он поклонился царю Квакуну. А царь, благосклонно Лапку подавши ему, сказал: "Любезному гостю Очень мы рады; садись, отдохни; ты из дальнего, верно, Края, ибо до сих пор тебя нам видать не случалось". Белая шубка, царю поклоняся опять, на зеленой Травке уселся с ним рядом; а царь продолжал: "Расскажи нам, Кто ты? кто твой отец? кто мать? и откуда пришел к нам? Здесь мы тебя угостим дружелюбно, когда, не таяся, Правду всю скажешь: я царь и много имею богатства; Будет нам сладко почтить дорогого гостя дарами". "Нет никакой мне причины, - ответствовал Белая шубка, Царь-государь, утаивать истину. Сам я породы Царской, весьма на земле знаменитой; отец мой из дома Древних воинственных Бубликов, царь Долгохвост Иринарий Третий; владеет пятью чердаками, наследием славных Предков, но область свою он сам расширил войнами: Три подполья, один амбар и две трети ветчинни Он покорил, победивши соседних царей; а в супруги Взявши царевну Прасковью-Пискунью белую шкурку, Целый овин получил он за нею в приданое. В свете Нет подобного царства. Я сын царя Долгохвоста, Петр Долгохвост, по прозванию Хват. Был я воспитан В нашем столичном подполье премудрым Онуфрием-крысой. Мастер я рыться в муке, таскать орехи; вскребаюсь В сыр и множество книг уж изгрыз, любя просвещенье. Хватом же прозван я вот за какое смелое дело: Раз случилось, что множество нас, молодых мышеняток, Бегало по полю взапуски; я как шальной, раззадорясь, Вспрыгнул с разбегу на льва, отдыхавшего в поле, и в пышной Гриве запутался; лев проснулся и лапой огромной Стиснул меня; я подумал, что буду раздавлен, как мошка. С духом собравшись, я высунул нос из-под лапы; "Лев-государь, - ему я сказал, - мне и в мысль не входило Милость твою оскорбить; пощади, не губи; не ровен час, Сам я тебе пригожуся". Лев улыбнулся (конечно, Он уж покушать успел) и сказал мне: "Ты, вижу, забавник. Льву услужить ты задумал. Добро, мы посмотрим, какую Милость окажешь ты нам? Ступай". Тогда он раздвинул Лапу; а я давай бог ноги; по вот что отучилось: Дня не прошло, как все мы испуганы были в подпольях Наших львиным рыканьем: смутилась, как будто от бури Вся сторона; я не струсил; выбежал в поле и что же В поле увидел? Царь Лев, запутавшись в крепких тенетах, Мечется, бьется как бешеный; кровью глаза налилися, Лапами рвет он веревки, зубами грызет их, и было Все то напрасно; лишь боле себя он запутывал. "Видишь Лев-государь, - сказал я ему, - что и я пригодился. Будь спокоен: в минуту тебя мы избавим". И тотчас Созвал я дюжину ловких мышат; принялись мы работать Зубом; узлы перегрызли тенет, и Лев распутлялся. Важно кивнув головою косматой и нас допустивши К царской лапе своей, он гриву расправил, ударил Сильным хвостом по бедрам и в три прыжка очутился В ближнем лесу, где вмиг и пропал. По этому делу прозван я Хватом, и славу свою поддержать я стараюсь; Страшного нет для меня ничего; я знаю, что смелым Бог владеет. Но должно, однако, признаться, что всюду Здесь мы встречаем опасность; так бог уж землю устроил: Все здесь воюет: с травою Овца, с Овцою голодный Волк, Собака с Волком, с Собакой Медведь, а с Медведем Лев; Человек же и Льва, и Медведя, и всех побеждает. Так и у нас, отважных Мышей, есть много опасных, Сильных гонителей: Совы, Ласточки, Кошки, а всех их Злее козни людские. И тяжко подчас нам приходит. Я однако, спокоен; я помню, что мне мой наставник Мудрый, крыса Онуфрий, твердил: беды нас смиренью Учат. С верой такою ничто не беда.