Волшебный фонарь   ::   Гурфель Бенор

Наталья смотрела в окно кабинета, за которым бушевала южная весна, слушала одуряющее пение птиц и понимала одно: жизнь! Я буду жить! Пока...

Вот тогда-то и было решено - поехать на неделю в Париж. Были заказаны заграничные паспорта, собраны скудные денежные ресурсы, куплен зелённый Мишеллин и вот за четыре часа полёта Эл-Ал доставил их растерянных и счастливых в город её мечты. Остановились в маленькой бедной гостинице на улице St-Rock, недалеко от Лувра, кинули чемоданы и вот вечерний, именно сиреневый Париж, принял их и растворил в своих объятиях.

Каждое утро со вздохами разминая уставшие ноги, они спускались в вестибюль, выпивали чашечку вкусного кофе с круасоннами и отправлялись на открытие новых чудес.

От Нотр-Дам до площади Конкорд, через Лувр, Гранд Паллас и сады Тюльери. От Эйфелевой башни до Триумфальной арки, через Елисейские поля, музей современного искусства и площадь де Алма. И всё ногами, и всё пешком. Наталья была ещё слабая тогда и более ста метров без отдыха пройти не могла. Так и ходили: Сто - двести шагов - остановка, и снова...Так по-немногу, шаг за шагом, задыхаясь, взбирались они вместе с двадцатиленими на колокольню Нотр-Дам, бродили по музеям, сидели на террасах кафэ, гуляли в Булонском лесу, любовались фонтанами и садами Версаля.

Приходя в изнеможении к себе в гостиницу и валясь без ног на кровать, Наталья цитировала строки Высоцкого: "...ах Ваня. Ваня мы с тобой в Париже..."

Тогда-то повидимому, с этой парижской поездки и началось душевное возрождение Наташи, после двухлетней битвы за жизнь. Сейчас, оглядываясь назад, трудно было поверить, что смогла выстоять. Проходила тяжелейшие курсы химио-терапии и, возвращаясь с сеанса, садилась за микроскоп продолжая работать в том же гематологическом отделении, где и лечилась. Надо было поддержать семью. Карьера мужа не складывалась, всё было ветренно, неустойчиво. Сын был в армии. И оба они: муж и сын были какие-то незащищённые, хотя гоношились и "делали вид". Немало было пережито. Вдруг молодая врачиха, специалистка по опухолям мозга стала настойчиво предлагать уколы в мозг, от чего Наталья решительно отказалась. В другой раз молодой хирург стал заговаривать об ампутации селезёнки. Ещё были ситуации... Неизвестно что помогло: новый протокол лечения, мужество и воля Наташи или Б-г (муж молился каждый день). А вернее всё вместе. Но как бы то ни было, она стала выздоравливать. И вот "...ах Ваня, Ваня мы с тобой в Париже...".

...Была ещё одна нить связывающая их с Парижем.

Младшая сестра отца в незапамятные времена, в 20-ые годы прошлого века, вышла замуж за молодого гимназиста Гришу Берлацкого и уехала с ним в Париж. Там гимназист окончил Инженерное училище (Ecol Normal) и стал инженером. Зарабатывал он хорошо и у тётки не было необходимости работать. Детей у них не было. Она вела их несложное хозяйство и наслаждалась Парижем. Была она весела, энергична и привлекательна - любимица семьи. Все ей гордились: ещё бы - жить в Париже. И их редкие наезды в провинциальную Бессарабию походили на блеск кометы.

В июне 1940, вместе с десятками тысяч парижан, они ушли из Парижа с двумя чемоданами в руках. Этот исход хорошо описан многими и в частности Эренбургом, Ремарком и др. Пробирались на юг. Спали в окрестных полях, на фермах, в придорожных садах. Обувь скоро износилась, удалось купить крестьянские башмаки на толстой подошве. Так со сбитыми и кровоточащими ногами, грязные и голодные через месяц оказались они в окрестностях Лиможа, в деревне Сен-Жюньен, неподалеку от Орадура. Там удалось зацепиться. Инженер, по счастью, получил работу местного электрика а тётка стала прибирать дом префекта. Так, относительно спокойно, они прожили до июня 1944, когда произошла трагедия Орадура.

Деревня Орадур разделила судьбу чешской Лидице и белорусской Хатыни.