Воспоминание...   ::   Булгаков Михаил Афанасьевич

Рассказ этот как бы открывает знаменитую булгаковскую тему, в основе которой — «квартирный вопрос». Желание получить нормальные жилищные условия стало для Булгакова «малой целью» в жизни и отразилось довольно ярко в его творчестве. Но в начале 20-х гг. речь шла не о нормальных жилищных условиях, а о возможности иметь крышу над головой. О борьбе Булгакова за комнату в «проклятой» квартире № 50 в доме № 10 по Большой Садовой и повествуется в рассказе «Воспоминание...».

1



Все мое имущество помещалось в ручном чемоданчи ке. — Н. А. Земская вспоминала: «Приехав в Москву в сентябре 1921 года, без денег, без вещей и без крова, Михаил Афанасьевич одно время жил в Тихомировском студенческом общежитии, куда его на время устроил студент-медик, друг семьи Булгаковых, Николай Леонидович Гладыревский...» (НИОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 22, л. 19). В еще более плачевном состоянии приехала в Москву Т. Н. Лаппа, которую по дороге обокрали. И реальной помощи им ждать было неоткуда.



2



—  Вот это полушубочек! — О булгаковском полушубке сложено множество полулегенд, основанных, правда, на реалиях. О некоторых из них вкратце упомянем. Вот как описывает булгаковский «тулупчик» И. С. Овчинников, работавший с Булгаковым в «Гудке»: «Тулупчик единственный в своем роде: он без застежек и без пояса. Сунул руки в рукава — можешь считать себя одетым. Сам Михаил Афанасьевич аттестует тулупчик так: — Русский охабень. Мода конца XVII столетия. В летописи в первый раз упоминается под 1377 годом. Сейчас у Мейерхольда в таких охабнях думные бояре со второго этажа падают». Валентин Катаев: «Это были двадцатые годы... Одевали мы на себя что попало. Булгаков, например, один раз появился даже в пижаме, совершенно бесхитростно, а поверх пижамы у него была надета шуба...» Э. Л. Миндлин, секретарь (в то время) московской редакции «Накануне»: «И уж конечно... его длиннополая меховая шуба, в которой он, полный достоинства, поднимался в редакцию, неизменно держа руки рукав в рукав!» Т. Н. Лаппа: «Это была шуба в виде ротонды, какие носили старики духовного звания. На енотовом меху, и воротник выворачивался наружу мехом, как у попов. Верх был синий, в рубчик. Она была длинная и без застежек — действительно, запахивалась и все...» Но вот, на наш взгляд, наиболее достоверные сведения, которые сообщил Н. Л. Гладыревский: «Миша очень мерз, и я ему отдал полушубок романовский. „Меня в нем в редакцию не впускают" — так он мне говорил вместо благодарности... А мне он отдал взамен пальто, в котором он приехал, черное, — как у немецких военнопленных...» Видимо, вскоре состоялся возвратный обмен, и Булгаков стал бегать по Москве в легком пальто. «Мерз и бегал. Бегал и мерз» («Сорок сороков»).



3



...в безобразнейшей наготе предо мной встал вопрос,., о ком нате. — Коротко всю эту «эпопею» с комнатой описала Н. А. Земская: «...оставаться [у Гладыревского] долго было нельзя, и Михаил Афанасьевич переселился в комнату к А. М. Земскому, где Андрей Михайлович его прописал. Некоторое время они прожили вместе, затем Андрей Михайлович уехал к жене в Киев (Н. А. Земская называет себя в третьем лице. — В. Л.), оставив комнату за собой. Михаил Афанасьевич вынес много атак и неприятных разговоров с членами правления, пытавшимися выписать Андрея Михайловича и Михаила Афанасьевича. В конце концов „отцепились". Земских выписали, а Михаил Афанасьевич остался на правах постоянного жильца. С ним жила и была прописана и его жена — Татьяна Николаевна. В своих письмах и рассказах Михаил Афанасьевич часто называет эту квартиру „проклятая квартира № 50..." Квартирные переживания поселили в душе Михаила Афанасьевича ненависть на всю жизнь к управдомам, которых он неоднократно описывает в ряде произведений как некую особую человеческую разновидность...