Воздушные разведчики   ::   Жарко Владимир Тимофеевич

Своими ударами с высоты они умерили пыл вражеских артиллеристов, стрелявших с открытых позиций. Ведь почти любой расчет, завидев, как на орудие пикирует самолет, стрелял кое-как, наугад, для собственного утешения. Когда же на позиции начинали рваться снаряды и бомбы, артиллерийская прислуга разбегалась к укрытиям, забивалась в щели.

Неожиданно «петлякова» так тряхнуло и накренило, что у Глебова вырвало из рук штурвал. В первое мгновение он решил, что прямым попаданием снаряда крупного калибра оторвало крыло. Осмотрелся и увидел, что оба крыла на месте. Оказалось, снаряд громыхнул чуть сзади самолета, взрывная волна с большой силой ударила в правое крыло, по элеронам и рулям управления. Глебов с трудом выровнял «пешку», избежал столкновения с водой. Над самым каналом развернулся влево, вышел на свою территорию и повторил заход. На этот раз огонь с земли оказался еще более неорганизованным и неприцельным – истребители не давали гитлеровцам возможности прийти в себя.

Правда, при подходе Пе-2 к порту Пиллау фашисты стали вести по нему огонь и с кораблей, что значительно затруднило ориентировку. Глебов ненадолго потерял канал из виду. Снизился до бреющего полета и ушел влево. Шестерка «ястребков» далее установленной дистанции не отставала от «петлякова». Остальных истребителей Глебов не видел.

– «Маленькие», останьтесь со мною только двое, – передал он ведущему. – А четверо пусть немного отстанут и наберут высоту еще метров сто.

И снова – на боевой курс, заканчивать фотографирование канала. Этот маневр и новый порядок помогли рассредоточить огонь с кораблей. Разведчики задание выполнили полностью, вернулись на аэродром. Позже выяснилось, что из 18 «аэрокобр» две были сбиты. Фашисты потеряли четыре ФВ-190.

Сам «петляков» получил более 30 пробоин. От удара взрывной волны деформировало правый элерон. Однако главное – канал был сфотографирован полностью. Специалисты из отдельных снимков – ведь дважды пришлось сходить с боевого курса! – смонтировали фотосхему на всю длину канала, который имел большое значение для всей системы обороны города. До этого по нему гитлеровцы осуществляли все перевозки. Но к концу марта канал практически не действовал: наша артиллерия постоянно держала его под обстрелом.

Ранним утром 6 апреля 1945 года на наблюдательный пункт, оборудованный на высоте Фухсберг, прибыли командующий войсками 3-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза А. М. Василевский, генерал армии И. X. Баграмян, командующие родами войск, начальники служб. В соответствии с планом операции начало артиллерийской подготовки назначалось на 8.00. Но погода не благоприятствовала: густой туман окутал город, его окрестности, оборонительные сооружения. Пристрелянные артиллеристами цели тоже потонули в тумане. Правда, в течение четырех предшествовавших суток артиллеристы непрерывно днем и ночью рушили оборону города, нанося удары по фортам и другим долговременным сооружениям, расположенным по всем трем поясам обороны. Уже в первый день Кенигсберг заполыхал огнем. Но форты оказались живучими. Даже артиллерия большого калибра не могла пробить железобетон. Пришлось применить 1000-килограммовые бомбы.

Однако утром 6 апреля бомбить было нельзя.

– Как же мои пушкари будут вести огонь по невидимым целям? – спросил командующий артиллерией генерал Н. М. Хлебников.

– Бомбить сквозь туман можно. Но куда упадут бомбы? – заметил командующий 3-й воздушной армией генерал Н. Ф. Папивин.

А. М. Василевский приказал перенести начало артиллерийской и авиационной подготовки на 10.00.

Генералы и офицеры то и дело посматривали на часы – время тянулось медленно. Прошло более часа. Ветерок с Балтики начал рассеивать туман, и готические здания города вскоре обнажились.