Возвратная волна   ::   Прус Болеслав

Оба они были сыновьями ткацких мастеров среднего достатка, родились в одном и том же году и посещали одну и ту же начальную школу. Затем они расстались на целую четверть века; за это время Бёме окончил богословский факультет в Тюбингене, а Адлер скопил несколько тысяч талеров.

Потом они снова встретились далеко от родины, на польской земле, где Бёме был пастором протестантского прихода, а Адлер основал небольшую ткацкую фабрику.

С тех пор, вторую четверть века, они уже не разлучались и навещали друг друга по два-три раза в неделю. Небольшая фабрика Адлера стала за это время огромной, сейчас на ней работало шестьсот рабочих, и она ежегодно приносила владельцу десятки тысяч рублей чистой прибыли. А Бёме так и остался тем, кем был: небогатым пастором. Однако сокровища человеческой души тоже приносят проценты, поэтому и у пастора были доходы, исчислявшиеся десятками тысяч… благословений.

Были между друзьями и еще кое-какие различия.

Сын пастора недавно окончил рижский политехникум и мечтал обеспечить себе, родителям и сестре кусок хлеба в будущем, а единственный сын Адлера гимназии не окончил, путешествовал за границей и мечтал о том, как бы вытянуть побольше денег из отцовской кассы. Пастор беспокоился о том, удачно ли выйдет замуж его восемнадцатилетняя Аннета. Адлера беспокоило, что в конце концов выйдет из его сына. Пастору, в общем, хватало его скромного достатка и нескольких десятков тысяч благословений в год; Адлеру же было мало нескольких десятков тысяч годового дохода, а капитал, помещенный в банк, слишком медленно приближался к желанной цифре — миллиону рублей.

Но сейчас Бёме не думал об этом. Он был рад, что видит вокруг зеленые хлеба, а вверху небо с разбросанными по нему белыми и серыми облаками и что общий вид фабрики Адлера напоминает ему местность, где он провел детство. Такие же одноэтажные дома тянулись двумя рядами, так же расположено покоем здание фабрики, такой же дом ее владельца и пруд в саду…

Жаль, что нет здесь приюта для маленьких детей, школы для подростков, богадельни для стариков, больницы… Жаль, что Адлер не подумал об этом, хотя фабрику свою он строил по образцу бранденбургской. Следовало основать хотя бы школу. А ведь не будь школы там… ни он бы не стал пастором, ни Адлер — миллионером!

Бричка подъехала так близко, что шум фабрики вывел пастора из задумчивости. Ватага грязных, полуоборванных детей играла у дороги за оградой; в фабричном дворе стояло несколько подвод, на которые укладывали тюки тканей. Налево открылся взору во всей своей красе особняк Адлера, построенный в итальянском стиле. Еще несколько шагов, и вот из-за дерева показалась стоящая у пруда беседка; здесь фабрикант и его друг обычно пили рейнское вино, беседуя о старых временах и о своих делах.

Кое-где из открытых окон рабочих домов свешиваются лохмотья выстиранного белья. Почти все обитатели этих жилищ стоят сейчас у станков, и только несколько бледных женщин с впалой грудью приветствуют пастора:

— Слава Иисусу Христу!

— Во веки веков!.. — отвечает тщедушный старичок, приподнимая свою много лет прослужившую панаму.

Но тут бричка свернула влево, лошадь весело замотала головой и рысью влетела во двор. Тотчас явился конюх, вытер нос рукавом и помог его преподобию сойти.

— Дома хозяин? — спросил Бёме.

— На фабрике. Сейчас доложу, что ваша милость пожаловали.

Пастор поднялся на крыльцо, где уже ждал лакей, чтобы снять с него дорожный плащ. Теперь все могли увидеть длинный сюртук духовной особы и короткие ноги, по сравнению с которыми нос, украшавший увядшее доброе лицо, казался великоватым. Его преподобие снова сложил руки на животе и завертел двумя пальцами.